Я решаю рискнуть и ложусь на кровать. В результате минут сорок разглядываю потолок, позволяя своим мыслям посещать миры, в которых я уже неделями не бывал, встречаясь со старыми фантазиями, изобретая новые, пока наконец я не звоню домой, чтобы проверить сообщения на автоответчике. Секунду спустя я слушаю мужской голос из ветеринарной клиники, который напоминает мне, что у меня осталась кошачья клетка, мне не принадлежащая. Мне неинтересно, почему не позвонила Дженнифер. Верну клетку, когда все это будет позади.
Второй звонивший называет себя доктором Костелло. Он оставляет телефон, по которому я смогу с ним связаться. Говорит, что это срочно. Что мама в больнице. Подробностей не сообщает. Руки мои трясутся, и я пытаюсь не выронить трубку. Неужели с мамой что-то случилось? Конечно, случилось. Иначе она не была бы в больнице. Господи, пожалуйста… Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке.
Я набираю номер (который трясущейся рукой записал на приветственной рекламке «Пяти времен года», прослушивая сообщение) и слушаю гудки. В конце концов около минуты я разговариваю с какой-то женщиной, сидящей в китайском ресторане и выслушивающей предложения официанта, пытаясь выяснить у нее, что с моей матерью, пока не соображаю, что ошибся номером. Я швыряю трубку и делаю глубокий вдох, но это меня не успокаивает. Руки мои трясутся все сильнее, и номер мне приходится набирать обеими руками. Закрываю глаза, пытаясь представить себе этот мир без мамы, и, когда мне это удается, из глаз моих начинают течь слезы.
Жизнь без мамы. Я отказываюсь даже думать об этом. Она самый важный для меня человек в этом мире, и одна мысль о том, что с ней что-то случилось… ну… от этого больно. Больнее, чем когда мое яичко выжали, как апельсин. Представить, что ее больше нет…
Я просто не могу этого представить.
Просто не могу.
Отвечает женщина из больницы Крайстчерча, которая сообщает мне, что я позвонил в больницу Крайстчерча. Весьма благодарен ей за проницательность. Спрашиваю Костелло, и через долгую минуту он подходит к телефону, ответив глубоким, озабоченным голосом:
— Ах, да, Джо, послушай, это насчет твоей матери.
— Пожалуйста, не говорите, что с ней что-то случилось.
— Ну, вообще-то с ней действительно ничего не случилось. Можешь сам с ней поговорить. Прямо здесь.
— Но вы ведь в больнице, — говорю я, как будто обвиняя его в чем-то.
— Да, но с твоей матерью все в порядке.
— Тогда почему она сама не позвонила?
— Ну, теперь с ней все в порядке, и раз уж она не будет сегодня ночевать дома, это был единственный способ с тобой пообщаться. Она сказала, что связаться с тобой можно, только если позвоню я. Она довольно настойчивая женщина, твоя мама, — говорит он без тени иронии.