– Какое слово? – прекратила бояться Юлия Сергеевна. – Ты запомнил?
– По-моему, это было слово «прощен», – морщил лоб Юрий Петрович, – только в конце этого слова что-то еще имелось. Кажется, восклицательный знак. Что-то выше, чем остальные буквы слова. Понимаешь? «Прощен» и восклицательный знак. А вообще тебе еще раз спасибо за то, что ты меня разбудила – я сильно испугался. Наверное, это на нервной почве. Сколько сейчас времени?
– Около четырех часов утра, – проговорила уже окончательно проснувшаяся Юлия Сергеевна. – Вечно ты со своими фантазиями дурацкими. А кто прощен-то? Ты что ли?
– Может и я, – серьезно ответил Юрий Петрович. – Только, Юля, прошу тебя с этого момента: ты должна мне верить. Что-то сейчас произошло этой ночью. Я пока не понимаю, но чувствую: случилось нечто очень важное для нас для всех, понимаешь?
– Понимаю, дурында! А теперь и ты меня послушай. Мне только что тоже звонил Андрей Зорин! Я проснулась от ужаса, а он там на люстре…
– Как на люстре? Зорин? – недоумевал Юрий Петрович.
– Нет, не Зорин, а птица: она залетела в форточку! – начала злиться Юлия Сергеевна. – Какой бестолковый все-таки!
Пропустив мимо ушей подробности о своей толковости, Лукьянов включил ночник и стал щуриться на потолок.
– A-а, синица, – протянул он сипло. – Так это же Парус Майор.
– Парус Майор? – недоверчиво потянула Юлия Сергеевна, натягивая ночную рубашку на голые колени, – а как ты его узнал?
– По форме клюва: видишь – к тому же, он храбро залез в шапку, значит, это наш синиц. Так что случилось? – принялся зевать Юрий Петрович. – С чего этот балда Зорин взялся тебе звонить по ночам?! По-моему, мы вчера все обговорили: выезжаем сегодня в восемь утра.
– Юра, ты меня не понял, – подалась вперед Юлия Сергеевна, – Зорин звонил мне только что в моем сне. Понимаешь? Даже сейчас мне чудится его голос. И тут что-то хлопнула у меня над ухом. Я сразу проснулась!
– Я, конечно, все могу понять, – стал пояснять зевающий Юрий Петрович, – но то, что ты сейчас говоришь, это какая-то сверхглупость! Завтра, точнее, уже сегодня надо вставать чуть ли не в шесть, а ты тут закатываешь! Кстати, ты его хоть с днем рождения поздравила, пользуясь, случаем, – съязвил Лукьянов.
– Кого? Зорина? – нахмурилась Юлия Сергеевна. – Нет, забыла.
– Накапать тебе валерьянки? – пытался попасть в тапочки Лукьянов. – И вообще – ты мешаешь мне спать.
– Что? – возмутилась Юлия Сергеевна. – Сам себе накапай на одно место! Я его пустила с улицы – он на нелегальном положении и еще ерепенится! Я, видите ли, ему спать мешаю! Да другой на твоем месте глаз бы не сомкнул, а этот дрыхнет, как ни в чем не бывало! Ты, злой и противный старикашка! Сейчас пойдешь на улицу!