– Слишком много совпадений, товарищ полковник. Дело в том, что Уральск – городок небольшой, и тамошних Зориных я знаю почти всех. Подлинность телеграммы из апреля сорок четвертого у меня не вызывает сомнений и это подтверждается заключением ряда уважаемых экспертов. И, повторяю, ближайшее воскресенье и есть восемнадцатое июля, Зорину как раз исполняется сорок один год. Все сходится.
– Да, вроде все правильно.
– Вот и я о том же, – подхватил Валенда. – Я только, действительно, изумлен, откуда Кондратьев мог получить эти сведения в сорок четвертом году – за четырнадцать лет до рождения Андрея Зорина? И в то время, когда родители Зорина еще знакомы не были!
– Выходит, благодаря своему открытию, – осторожно предположила полковник Зырянова, – может, вы и правы, но все уж больно притянуто за уши…
– У меня есть еще один, но опять очень личный аргумент.
– Говорите, Павел Васильевич, вы сегодня решили меня окончательно доконать. Что ж, добивайте.
– Мы, товарищ полковник, все выросли в одном дворе: я, Лукьянов, Зорин и еще несколько человек. Так вот, у нас была одна страшилка, гласящая, что если кто-нибудь прикоснется к красному паучку, то умрет!
– Так, так, продолжайте, майор Валенда, – заулыбалась Наталья Павловна. – Где тут у меня диктофончик? «Красный паучок», говорите?
– Можете думать обо мне все, что угодно, – увлеченно продолжал Валенда, – но однажды весной этот наш Зорин всем назло взял и раздавил красного паука. На глазах у всех! Нам тогда лет по пять-шесть было.
– И вы в это верите? Ну, и помощника я себе подобрала. Господи, хорошо, что нас не слышит генерал Борисов!
– Да, почему-то верю, товарищ полковник, – выдохнул майор ФСБ Валенда.
Глава 10
Весна 1963 года. Южный Урал
Весна 1963 года на Южном Урале выдалась затяжной и холодной. Хмурый апрель никак не мог справиться со снегом, который, казалось, и не собирался стаивать: нешуточные снегопады и даже метели не оставляли весне ни малейшего шанса распорядиться своим законным временем. А появившиеся перелетные птицы с юга были явно обескуражены местными условиями обитания и наполняли холодный воздух удивленным гомоном по этому поводу.
Только в самом конце апреля на высоких открытых местах стали появляться проталины, покрытые прошлогодней листвой, поползли бесшумные ручейки. Но уже к началу мая солнце палило нещадно, нагревая головы и плечи горожан, словно пытаясь наверстать упущенное, и заструились пахучие весенние волны, перемешивая запахи пыли и асфальта с терпкими ароматами молодой крапивы и тополиной смолы.
Птицы от радости трещали вовсю, почки на деревьях изготовились к главному действию и уже показали крошечные зеленые «язычки» и в чисто вымытом голубоглазом майском пространстве повисла настороженная нежно-бирюзовая пелена.