Отходил от корабля на расстояние до пяти метров.
Неожиданным было то, что корабль реагировал на мой отход, как говорят, адекватно. Я туда — он в другую сторону.
Видимость четкая. Вот на самолете я много летал, но такой видимости не было. Ясно видны балочки, речушки, овражки. Великолепно все видно!
Выход я начал, наверное, с Средиземного моря. Как только люк открыл и чуть-чуть толкнул его, то уже фактически вышел. Думаю; выйти совсем или не выйти? Но я дисциплинированный человек. Спрашиваю: когда?
«Подожди, — говорит Беляев, — не торопись». Наконец: «Ну, пошел!» И тут маленький такой толчок, и я, как стрелка, вылетел. Остановился, задержался. Выход прошел без всякого труда.
Как я вышел, сразу посмотрел: вот здесь побережье Черного моря, Кавказские горы... На побережье солнечном никого нет.
Я искал, думаю — может быть, какой-нибудь корабль увижу, следы. Не увидел ничего, быстро очень прошел. Видно было реку Волгу. Потом Урал. Я его не заметил, наверное, кувыркался в это время. А вот Енисей я хорошо заметил, Енисей, Иртыш. Хорошо!
И над Енисеем я получил команду от командира: «Войти в корабль».
— А как, Алексей Архипович, смотрится космический корабль из космоса?
— Серьезное такое зрелище. Точно так, как у нас в космических, в фантастических фильмах, показывают. Плавные движения... Корабль разворачивается... На меня смотрят объективы телекамер. Торжественность такая во всем этом!
— Как проходило возвращение в корабль?
— Возвращение проходило труднее, чем выход, потому что сказалась усталость, связанная с большой работой.
Мне Беляев подал команду, а я еще не могу войти. Потом, спустя некоторое время, я это дело обдумал, как лучше поступить. За ухо себя дернул мысленно! И вошел!
Все коммуникации впереди меня шли, прямо так плыли в корабль.
— Отдыхали долго потом?
— Нет, зачем же там отдыхать, там надо стараться. Занял рабочее место. Взял бортжурнал, описал все, чтобы не забыть, по свежим следам.
Когда Леонов вошел в корабль, на космодроме было общее ликование. Особенно рады конструкторы системы шлюзования, конструкторы скафандра. Все минуты выхода и входа в корабль у них было сплошь волнение. Но как только Леонов вошел в шлюз, напряжение несколько спало. Кто-то шутливо заметил:
— Теперь он наш. Никуда не денется!
После входа Леонова в корабль состоялось очередное заседание Государственной комиссии. На доске мелом были написаны часы и минуты прохождения важнейших команд.
Программа полета близка к завершению. Наступает момент возвращения на Землю.
Кажется, все отработано до последней мелочи. Точнее часового механизма работали автоматические приборы на предыдущих космических кораблях.