Ужели этого не понимают, не хотят понять на юге? Ужели этого не чувствует Врангель? И неужели ему не раскроет глаза даже доблестный пример старика Брусилова?..
3.
Нетрудно найти политический источник начавшейся польской авантюры. Для этого достаточно лишь вспомнить прошлогодние домогательства парижского ходатая по делам польского правительства перед союзниками г. Дмовского.
Эти домогательства исходили из идеи «великой и сильной Польши», долженствующей заменить собою Россию в системе европейского равновесия. «Польша в этнографических пределах, — такова была аргументация г. Дмовского, — насчитывающая лишь 20 миллионов населения, оказалась бы образованием слишком слабым, в силу своего рокового положения между немецким молотом и русской наковальней». И польские шовинисты на этом основании предъявили конкретную претензию на наши белорусские губернии, не забывая вместе с тем коситься и на Украину. В то же время Россия была ими открыто и цинично объявлена «наиболее опасным врагом».
Эти не лишенные эффектности выступления пана Дмовского нашли себе в свое время прекрасную оценку со стороны П.Н. Милюкова, вскрывшего всю политическую фальшивость и историческую беспочвенность «великодержавных» притязаний новорожденной республики.
«Роковое положение Польши между двумя могущественными государствами центральной и восточной Европы — писал этот русский деятель в своей французской статье по польскому вопросу — заставляет ее остановиться на применении одной из двух политических систем. Либо ей приходится возложить все надежды на покровительство лиги наций. Это — идеалистический метод действия, который легко может оказаться несостоятельным, как, например, в истории бельгийского нейтралитета. Либо нужно возвратиться к реалистической концепции международного равновесия, согласно которой слабый может существовать лишь разделяя сильных. Тогда, следовательно, нужно стараться иметь Россию и Германию во враждебных лагерях или, по крайней мере, не предпринимать ничего, что могло бы их сблизить в общем деле. Польша получила свое законное наследство от побежденной Пруссии. Разумно ли в ее положении одновременно стремиться к увеличению своей территории путем незаконных захватов, которые повлекут за собой серьезную обиду со стороны России? — Из двух соседей, из которых каждый сильнее вас, старайтесь сделать своим союзником хоть одного, раз другой стал вашим врагом»[61].
Нельзя не признать всей вескости этих простых соображений П.Н. Милюкова. Но, как и следовало ожидать, они оказались ничуть не убедительными для нынешних вершителей польских судеб. Дело в том, что они всецело исходят из признания чисто временного характера переживаемых Россией потрясений, из прежнего взгляда на Россию как на могущественное государство. Между тем, именно этот взгляд решительно отвергается современными польскими политиками. Они видят и хотят видеть в совершающихся событиях не преходящую болезнь внутренно жизненной русской державы, а ее окончательное разложение, гибель, finis Russiae. И задачей Польши они считают всемерное способствование этому процессу разложения с целью извлечения всех выгод из смерти богатого соседа. Поэтому они и не боятся одновременно выступать и против Германии, и против России.