Энн, поглядывая на отца, подробно рассказала о визите к адвокату, коте Маклейше и встрече с Гейбриелом. Дэниел слушал очень внимательно, а когда она закончила, спросил:
— Насколько я понял, этот юный Хантер абсолютный балбес?
— Нет. Во всяком случае, не совсем. Просто к нему надо привыкнуть.
— Понятно. Видывал я таких. Желторотые шалопаи, болтающие всякий вздор и запивающие его пивом.
Энн представила себе стройную фигуру Гейбриела и, улыбнувшись, отрицательно покачала головой.
— Нет, папа. Пивом он, похоже, не очень увлекается.
— Значит, есть какие-нибудь другие мерзкие пристрастия.
— Да нет же, папа! Это очень симпатичный молодой человек. Разве что не очень серьезный. И ты прав, что поговорить он любит.
— Вроде этого твоего Дэвида Симмонса?
— Вот уж на кого он совсем не похож! Хотя жизненного опыта у него, пожалуй, не меньше.
— Больше, чем требуется бедной провинциальной девчонке. Ведь так?
Энн насупилась и опустила голову. Отец не так уж далек от истины! И, конечно, хочет ее предостеречь…
— Тебе он, кажется, понравился? — напрямую спросил Дэниел.
Она невольно покраснела и попыталась объяснить:
— Папа, ну как ты не можешь понять! Нравится или нет, но я должна сохранять дистанцию в отношениях с ним. Иначе я не смогу оставаться объективной.
— Ну и что ж из того?
— А то, что если я в конце концов или возненавижу его, или, наоборот, он мне понравится, то это лишит меня возможности оставаться беспристрастной. И тогда я не смогу принять даже самую малость завещанного мне миссис Фидерстоун наследства.
— Вот создала себе проблему! Зачем тебе все это надо? Какое-то жалкое наследство…
— Я все продумала, папа. И не хочу от тебя ничего скрывать.
Дэниел обнял дочь и потрепал рукой по плечу.
— Знаешь ли, моя маленькая обезьянка, о чем я очень жалею? О том, что с малолетства приучил тебя ко всему относиться серьезно. Сам я так и не сумел до конца стать взрослым. Надеюсь, у тебя это получится лучше. И все же…
Дверь в палату открылась, и на пороге выросла внушительная фигура старшей медсестры миссис Кингуолтон.
— Время посещений истекло. Больным пора ужинать.
Дэниел недовольно скривился, сокрушенно вздохнул и еще раз поцеловал Энн в лоб.
— Послушай, милая! Я всю жизнь учил тебя быть правдивой и честной. Но есть еще кое-что, пусть более приземленное, но не менее важное.
Энн озадаченно посмотрела на отца. Она не всегда его понимала. Дэниел никогда не учился ни в каком учебном заведении, но всю жизнь усердно занимался самообразованием и достиг немалых успехов. Во всяком случае, среди родственников и близких знакомых он слыл редкостным интеллектуалом. Однако подчас он выражал свои мысли слишком сложно, и его не всегда было легко понять.