Но обеда на этой стороне я уже не застала, а жаль - в поход надо идти пожрамши, ибо неизвестно, когда в следующий раз перекусить придется, и чем. Хоть я и ждала чего-то неожиданного, но то, что случилось, все равно застало меня врасплох. Потому что почти сразу после ухода А.М. пошел дождь. Даже не так: сперва налетел ветер. Резкий такой порыв, как мокрой простыней по мордасам. Сорвал тент, повалил цацки, у соседки, которая кабатчица, юбку на голову закинул, хорошо, мы не в средневековье, под юбкой треники прятались. Я цацки сгребла, говорю - "Нинка, сторожи", и еще подумала - добро, если смолчит, что я ее пореаловым именем назвала, а то мало ли... и кинулась тент ловить. Тут опять завыло, как в трубе, и резко хлынул дождь. Ветер после этого слегка потише стал, только все равно водой по лицу, как из прижатого шланга хлещет, а я этот кусок полиэтилена вслепую под ногами ловлю и по мокрой траве и глине оскальзываюсь. Измазалась, пока нащупала, вцепилась в скользкий край, как цепной пес в порточину, поволокла. Где-то вдалеке громыхнуло, потом ближе. Я смотрю - и ни фига вокруг не видать, ни леса, ни земли, ни неба, один сплошной дождь потоками, гляжу под ноги - а там вместо травы какая-то плетенка, будто в корзинке стою, и она... шатается, блин! И вцепилась я не в кусок полиэтилена, а в мокрую и скользкую веревку... стропу? Держусь, чувствую, что тащит меня неведомой силой в сторону, и опора ненадежная вбок наклоняется, и стропа выгибается под рукой, словно прослабла. Мммать! Вот влипла... Почему нельзя было меня во что-то менее экстремальное сунуть?
Но это было еще ничего. В тот момент, когда я одновременно перетрусила и обозлилась, где-то совсем близко с шипением разорвался воздух и меня шарахнуло по балде. Как и куда я дальше кувыркалась - без понятия, в себя пришла уже на земле, в перевернутой на бок корзине аэростата. Живая, и это - действительно, чудо. Обычно подобное приземление означает если не мгновенную смерть, то смерть через несколько минут, от внутренних повреждений, несовместимых с жизнью. А я не только жива, но и цела. Почти. Правая лодыжка, когда решила подняться на ноги, так стрельнула болью, что пришлось отказаться от дальнейших попыток. Видимо, перелом, поскольку терпеть трудно. На карачках выползла из гондолы, стала осматриваться и ощупываться, тем более что дождь как стоял стеной, так и не собирался утихать. В паре шагов от гондолы обнаружился спутанный стропами и частично скрытый опавшим, как медуза на берегу, шаром, человек... нет, не человек, труп, и явно нечеловеческого происхождения. Фигура не та, слишком массивный торс, мышцы, как в америкосовских комиксах и кожа с оливковым оттенком, голова - там, где она сохранилась - тоже нечеловеческого строения, слишком развиты надбровные дуги и слишком тяжелая нижняя челюсть... с клыками. Затылок и макушка снесены то ли мощным тупым ударом, то ли выстрелом с близкого расстояния, кровищи натекла лужа, хотя это, наверно, еще и дождевая вода добавилась, а мозгов вокруг не видать - то ли изначально не было, то ли выстрел настиг его в воздухе, то ли смыло дождем. Труп обползла по дуге, чтоб в крови не испачкаться, нормальный такой труп, дохлый, не шевелится, и это очень здорово. Не хватало мне еще тут нежити. Как-то я отстраненно его воспринимаю, или это у меня шок от перехода такой, что все кажется почти нереальным.