…Он был царем в городе Куско задолго до эпохи конкистадоров…
…Юной цыганкой, повешенной по ложному обвинению на площади позора…
…Участником крестового похода, зарубленным своими же товарищами в песках знойной Палестины…
…И даже найденышем-гермафродитом, воспитанным труппой бродячих комедиантов…
Редкой была та комната, где Занудину хотелось задержаться, вспомнить и расцвести душой, где грусть сладка, а счастье казалось таким простым и удивительно ясным. Но чаще Занудин сталкивался с картинами ужасающими: войны, болезни, лишения, кровь и слезы… Моря показались Занудину жалкими лужами — сколько он видел крови и слез… Стон великого отчаяния рвался из его груди. Он молил о том, чтобы все кончилось. И вот его последнее видение, маленький фрагмент… Оно (видение) могло показаться самым заурядным. Оно, к тому же, повторяло сон, явившийся всему виной. Но нет. Тут что-то крылось. Быть может, то, ради чего он и предался невыносимой душевной экзекуции, в таких красках до сей поры никому неведомой…
…Он по-прежнему в своем кабинете. Неуходящее ощущение, что Все Произойдет Здесь… Книги, кое-какая мебель, коллекция курительных трубок и просыпанный повсюду пепел, австралийский бумеранг, скрипка, полотна Шарэля на стенах, портреты Ньюдана, Фаратея, Мексвилла. Ничего необычного. Он поднялся из кресла, чтобы пройти к окну, взглянуть на улицу и на кроны платанов. Под ногами шелестят разбросанные листы. Он в домашних туфлях и халате. В зубах неизменная трубка. Он не очень хорошо себя чувствует. Недавно отказался от операции… Формулы, формулы… Снова перед глазами одни только формулы. В них таится что-то живое — он это чувствует, — трепещущее, изнемогающее от мук заточения, рвущееся на свободу… Они, эти формулы — какое жуткое, но яркое ощущение — любят, страдают и… ненавидят.
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ… ФОРМУЛЫ…
…Занудин очнулся в полубеспамятстве. Все тело пронизывала ужасная боль и ломота, а содержимое черепной коробки готово было закипеть или взорваться. Он так и не смог подняться на ноги, но, разминая затекшее тело, видел, что анфилада вновь приняла прежний облик. Никаких завес мрака. Она убегала вперед и назад в бесчисленный ряд сквозных комнат, похожих одна на другую точь-в-точь.
— Доволен собой? — раздался голос Абрикоса так неожиданно, что Занудин крупно вздрогнул, и боль новой волной прокатилась по всему телу.