Отпрянувший от нее Зак принялся лихорадочно приводить в порядок ее одежду, и Тори только теперь заметила, что блузка на ней расстегнута так же, как и бюстгальтер, и набухшая грудь с розовыми бутонами сосков вызывающе торчит в разные стороны.
Охнув, она принялась торопливо застегиваться, но пальцы не слушались и попасть маленькой скользкой пуговкой в узкую петельку оказалось не таким уж простым делом. Отодвинув ее дрожащие руки, Зак с кривоватой усмешкой еще раз поцеловал ее упругую грудь и сам застегнул блузку уверенными пальцами. Почему-то Тори это ужасно не понравилось. Она была так взбудоражена, что не помнила себя, тогда как Зак был спокоен и собран. Это ее сильно задело и даже навело на мысль, что она далеко не единственная в длинном ряду претенденток на его внимание.
На их счастье, Риф, не услышав ответа, прошел прямо к себе, и Тори смогла привести себя в относительный порядок. В относительный — потому что хотя одежда и приняла свой обычный вид, но вот блестящие глаза и вспухшие губы скрыть было невозможно.
Неудовлетворенно вздохнув, Зак пригладил всклокоченные волосы и посмотрел на нее ненасытным горячим взглядом.
— Мы еще встретимся! — На цыпочках, крадучись, как жалкий воришка, он выбрался из кабинета.
Тори осталась в немом изумлении смотреть ему вслед. Упав в кресло, она рывком повернулась к монитору и уткнула лицо в ладони. Что это с ней? Сколько раз, видя безнадежные слезы матери, она обещала себе, что никогда ни один мужчина на свете не сделает с ней того же, что сделал ее отец с ее матерью: не превратит ее в несчастное существо. И вот пара поцелуев — и она готова повторить судьбу своей матери!
Нет, она этого просто не допустит! Любовь слишком опасное чувство, делающее людей зависимыми и несчастными. А она хочет быть свободной и счастливой. Разве она многого хочет от жизни? Разве желание зарабатывать на жизнь своими руками и ни от кого не зависеть такой уж страшный грех? А ведь она ничего больше и не желает. Просто жить достойно, без всяких ненадежных мужчин.
Тори принялась за работу, доделывая презентацию. Работа увлекла ее, но не настолько, чтобы забыть горячие руки и губы Зака, и ей пришлось много раз повторять себе, что она достаточно здравомыслящий человек и в состоянии погасить в груди такое ненужное ей возбуждение.
Расселу повезло — коридор был абсолютно пуст, на этаже владельцев, как правило, не шастали ни посетители, ни служащие. Он крался по коридору собственной компании как жалкий конокрад и радовался, что их с Бакстером приемные расположены на одном этаже. Если бы он протащился через все здание в столь непристойном виде, то прости-прощай его авторитет.