— Не говори так. Это слишком жестоко.
— Прости, мама. Я просто вспомнила цитату. Но теперь, насколько я понимаю, мне нужно будет познакомиться с этим мистером… Барнслоу?
— Лайонел хотел сам приехать сюда, но я отговорила его и решила сначала поговорить с тобой наедине. Но он очень хочет, чтобы ты приехала к нему. Его дом находится неподалеку от Лондона. Это очень красивое место, и думаю, тебе понравилось бы там.
— Ты хочешь, чтобы я поехала туда вместе с тобой?
— Нет, Эйприл. Я должна вернуться в Бостон, уладить там кое-какие дела. Лайонел будет ждать меня к Рождеству. И я была бы так рада, если бы и ты…
— Нет, мама. Я никуда не поеду. Моим отцом всегда был и останется Кевин, а этот твой Лайонел — просто жалкий трус, побоявшийся пойти против правил.
Взгляд матери стал таким грустным, что у Эйприл на мгновение перехватило дыхание. Зачем она так мучает ее? Ведь мама еще молода, а этот Лайонел, по-видимому, и в самом деле любит ее, раз все же разыскал ее спустя столько лет. Но сказать об этом она не могла, уж слишком ошарашил ее рассказ матери.
Не дождавшись больше ни слова от дочери, Вирджиния положила на стол визитку Лайонела и, помедлив секунду, молча вышла из номера.
— Прошу тебя, Люсьена, не забивай себе голову подобной ерундой. У меня не было никаких близких отношений с этой Эйприл Лоусон. Просто так уж получилось, что я оказался ее единственным знакомым в Париже. Я ведь даже в аэропорт не поехал встречать ее и от фотосессии отказался, лишь бы только ты не сходила с ума. Чего еще ты от меня хочешь?
— Я хочу, милый мой, чтобы ты навсегда выкинул эту девчонку из головы. И не рассказывай мне, пожалуйста, сказки о том, что она тебе полностью безразлична. Ты что, не знаешь, что в памяти телефона остаются все не только входящие, но и исходящие звонки? Вчера ты звонил в отель, где она остановилась. Зачем ты это сделал?
Побелев от охватившего его бешенства, Тони едва сдержался, чтобы не запустить в жену сотовым телефоном, который держал сейчас в руке. Да как она посмела просматривать запись его звонков? С ненавистью бросив телефон на кровать, он быстро вышел из спальни и, спустившись в гостиную, налил себе полстакана чистого, неразбавленного виски. Одним махом осушив его, он почувствовал, как блаженная истома разлилась по телу. Идиот! Зачем он только женился на этой стерве? Неужели нельзя было найти двадцать пять тысяч евро в каком-нибудь другом месте? Нельзя. Такую сумму он ни у кого в тот момент не мог одолжить. Разве что у Карлоса. Но если бы он сделал это, ублажать в постели ему пришлось бы не Люсьену, а этого мерзкого латиноса. Плеснув себе в стакан еще немного виски, он отставил бутылку в сторону и, стараясь не думать о том, что ждет его сейчас за дверями спальни, начал медленно подниматься по лестнице.