Джулия нервно засмеялась, безотчетно волнуясь под взглядом его серых глаз.
— Прекрати, Роберт. Мы… мы теряем время. Мисс… мисс Лоусон подумает, что с ее чаем что-то случилось.
— Плевал я на чай мисс Лоусон! — резко бросил Роберт.
— А я — нет.
Джулия безуспешно старалась высвободить руку. Во время борьбы пара пуговиц у нее на жакете расстегнулась, и, заметив это, она стянула полы рукой.
Роберт смотрел на нее с обидным высокомерием.
— Ты что-нибудь надевала под жакет? — грубо спросил он.
У Джулии заалели щеки.
— Роберт, пожалуйста… — смущенно умоляла она, но он не обращал на это внимания.
Вдруг он притянул ее к себе за пояс на спине так, что ее тело оказалось прижатым к нему по всей длине. Он посмотрел на нее полузакрытыми глазами.
— Ну, — хрипло пробормотал он. — Что ты теперь будешь делать?
Под его взглядом, отнимающим у нее силы, она беспомощно дергалась, но ее движения только еще больше возбуждали его. Его рука крепче сжимала ее за талию, он прижимал ее к себе так крепко, что ей было трудно дышать.
— Роберт, пожалуйста, — снова сказала она, но на этот раз без всякого выражения, ее чувства невольно загорелись от его неприкрытой чувственности. Ее ноздри ощущали его чистый мужской запах, его сердце билось рядом с ее сердцем. Он просунул свободную руку под массу ее тяжелых волос, лаская ее шею и оттягивая назад голову, так что ей пришлось посмотреть в его искаженное мукой лицо.
— Расскажи мне, — мрачно бормотал он, и она ясно поняла, что он больше мучает себя, чем ее, — расскажи мне, Джулия, что ты чувствовала замужем за Майклом? Как ты могла позволить ему трогать тебя? Как ты могла лежать в его объятиях, заниматься с ним любовью и знать, что ты его не любишь?
Джулия старалась повернуть голову в одну или другую сторону, но ее лицо было прижато к его груди, и она едва могла дышать. Отпустив жакет, она уперлась рукой ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его, но вместо этого ее пальцы застыли, коснувшись мягкого шелка рубашки. Повинуясь порыву, она скользнула двумя пальцами между пуговиц его рубашки и коснулась покрытой жесткими волосами кожи.
Она услышала, как он прохрипел:
— Боже мой!
Затем он наклонился, и его рот крепко прижался к ее губам, с диким напором раздвигая губы. Он целовал ее грубо, сильно, страстно и все-таки презрительно. Она схватила его за волосы, прижимаясь к нему, так что, вместо того чтобы отпустить ее, он скользнул руками под расстегнутым жакетом по теплой коже. Его поцелуй стал более глубоким и жадным, более настойчивым, и Джулия растаяла и почувствовала себя слабой и беспомощной. Только одному Роберту удавалось полностью подавить ее сопротивление.