— Отпустите меня!
Когда она постаралась выдернуть руку из его хватки, Рауль отпустил ее так внезапно, что Харриет упала навзничь на песок.
— Я принял вас за враждебного араба.
С белозубой улыбкой он смотрел, как Харриет поднимается на ноги, отряхивает с юбки песок и откидывает с глаз волосы.
— Лжец! Вы прекрасно знали, что это я.
— Верно, — согласился он, легко вставая. — От арабов не пахнет так приятно.
— Вы не хотите узнать причину, по которой я вас разбудила? — спросила Харриет, чувствуя постыдный прилив радости видеть его живым.
— Нет. — Он уже уверенно шагал к палатке. — Я знаю причину. — Он остановился у входа и придержал для нее полог. — Христианское сострадание. Разве могла дочка миссионера допустить, чтобы человек умер в нескольких шагах от нее, беспомощный и беззащитный?
— Вы издеваетесь надо мной! — бросила Харриет сквозь зубы.
— Против собственной воли должен признаться, мисс Латимер, что вы доставили мне удовольствие, — еще шире улыбнулся Рауль.
Рассердившись и уже сожалея о своем решении, она вошла в палатку. Вместо того чтобы благодарить ее, он дерзит. Ему пошло бы на пользу, если бы ее христианское сострадание не просыпалось.
— Я нахожу вас невыносимым, мистер Бове, — ложась, холодно сообщила Харриет и отодвинулась как можно дальше от него, а он, отстегнув украшенный драгоценными камнями кинжал, удобно вытянулся рядом с ней.
— Я нахожу вас очаровательной, мисс Латимер, — объявил Рауль и уже через несколько минут глубоко и ровно дышал во сне.
У Харриет все чувства были взбудоражены, и сон пришел к ней не так быстро. Она посмотрела сбоку на Рауля — на разлетающиеся крыльями брови и длинные темные ресницы, на высокие скулы и крупный орлиный нос, делавшие его лицо таким неотразимым, на чувственный рот — и ощутила, как жар, вызванный совсем не солнцем, заливает ее тело при воспоминании, которое разбудил его рот. Было бы лучше всего забыть тот инцидент. Перед сном Рауль снял свою головную накидку, и черные кудрявые волосы в беспорядке падали ему на лоб. Таким волосам позавидовала бы и женщина — густые, блестящие, закрученные как пружина, — и Харриет с трудом поборола желание потрогать их.
В то время, когда солнце уже достигло полуденной силы, она размышляла над тем, кем был этот мужчина, спавший рядом с ней. Он знал о ней все, однако она знала только, что его зовут Рауль Бове и что он географ. Прежде всего — что привело его в Африку? Что удерживает его здесь? Если судить по темно-оливковому цвету его кожи, то он жил и работал в этих местах уже много лет. Конечно, как географ он мог быть членом какой-нибудь организованной экспедиции — экспедиции, которая могла длиться несколько месяцев, год или даже два. Тогда почему он путешествует один? Где его спутники? И еще его прекрасный английский язык. Он пользовался разговорным языком и говорил лишь с едва заметным намеком на акцент. Жил ли он в Англии, и если да, то где? Что он собирается делать, когда попадет в Хартум? Какие территории в следующий раз будет исследовать и наносить на карту?