— Не верю, — злился Чарли. — Ерунда какая-то!
Повисла пауза, и я поняла: по телефону говорит.
— Не смей обвинять Беллу! — закричал папа так неожиданно, что я чуть не подпрыгнула. — Беллз с самого начала дала понять: они с Джейкобом про сто друзья… А почему сразу не сказал, если дела об стоят именно так? Нет, Билли, уверен, тут она пра ва… Я знаю свою дочь, и если она утверждает, что Джейкоб… испугался еще раньше… — Папа осекся на середине предложения, затем вновь сорвался на крик: — Что значит, я не знаю свою дочь? — Повис ла секундная пауза, после которой Чарли заговорил чуть слышным шепотом: — Думаешь, я стану ей об этом напоминать?! Ни за что! Девочка только нача ла приходить в себя, похоже, в основном благодаря Джейкобу. И если отношения Джейкоба с этим Сэ мом снова доведут ее до депрессии, парень за это ответит. Мы друзья, Билли, но страдает моя семья!
Возникла очередная пауза, во время которой, по видимому, говорил мистер Блэк.
— Ты понял правильно: стоит тем ребятам пере ступить черту — мигом вычислю и, будь уверен, глаз с них не спущу! — Чарли исчез, уступив место де тективу Свону. — Хорошо… Ладно, пока! — Трубка полетела на базу.
Я на цыпочках прошла в свою комнату, слушая, как на кухне чертыхается папа.
Выходит, Билли во всем винит меня: я кружила парню голову, но в конце концов надоела.
Удивительно, я ведь и сама боялась такого исхода, однако теперь, после непонятных намеков Джейкоба, больше в это не верила. Дело вовсе не в безответной любви, странно, что Билли опустился до таких обвинений.
Выходит, тут есть тайна… Ну, сейчас хоть Чарли на моей стороне.
Надев пижаму, я забралась под одеяло. Жизнь казалась настолько отвратительной, что я позволила себе поблажку. Рана, вернее, раны в груди все равно болят, так какого черта! Я вызвала воспоминание — не настоящее, это было бы невыносимо, а галлюцинацию — голос Эдварда, который слышала сегодня вечером, и слышала его до тех пор, пока не заснула с мокрым от слез лицом.
Приснился новый сон. Лил сильный дождь, и Блэк-младший беззвучно шел рядом со мной. Но это был не знакомый мне Джейкоб, а его озлобленный грациозный двойник. Кошачья гибкость и пластика напоминали кого-то другого, а потом прямо на глазах его лицо начало меняться: из кожи будто вымывался пигмент, делая ее бледной, как старая кость. Глаза стали золотыми, затем малиновыми, затем черными и наконец снова золотыми. Коротко стриженные волосы начали виться, а налетевший ветерок подарил им бронзовый отлив. В облике появились отрешенность и такая красота, что у меня заныло сердце. Я потянулась к нему, но он отстранился, заслонившись от меня руками. А потом Джейкоб-Эдвард исчез.