— Ничего наивного не вижу, — пробормотала я. По-моему, никто, в том числе и Господь, не остался бы равнодушным к словам Карлайла. К тому же среди святых, которым я была согласна поклоняться, обязательно присутствовал бы Эдвард. — И со мной наверняка согласится подавляющее большинство.
— Вообще-то ты у меня первая союзница.
— Разве в семье с вами не солидарны? — спросила я, на деле интересуясь конкретным ее членом.
Карлайл догадался, о ком речь.
— Эдвард поддерживает меня — до определен ной степени. Мол, Бог и рай существуют… так же, как и ад. Но в загробную жизнь для таких, как мы, он не верит. — Доктор Каллен говорил очень тихо, глядя через открытое окно в темноту. — Видишь ли, ему кажется, что душу мы утратили.
Тут же вспомнилось, что сказал Эдвард после школы: «Если, конечно, не хочешь умереть, или что там с нами происходит…» От перепада напряжения одна из ламп несколько раз мигнула.
— В этом все дело? — догадалась я. — Вот почему он из-за меня так упрямится…
— Смотрю на… сына, — спокойно продолжал Карлайл, — сила, ум и доброта горят в нем словно яркие звезды, многократно укрепляя мою веру и надежду. Почему на свете только один такой Эдвард? С другой стороны, если бы я мыслил так же, как он… — доктор Каллен буравил меня взглядом бездонных глаз, — если бы ты мыслила так же, как он, согласилась бы украсть его душу?
Ну что тут скажешь? Вот так вопрос… Спроси он, готова ли я отдать за Эдварда душу, — ответила бы не задумываясь, но ставить на карту его душу… Разве это равноценный обмен?
— По-моему, ты понимаешь, в чем дело…
Я покачала головой, осознавая, что веду себя как капризная девчонка. Карлайл вздохнул.
— Решать мне! — настаивала я.
— И ему… — увидев, что я собралась спорить, мистер Каллен поднял руку, — если, конечно, превращение совершит он.
— Ну, такая возможность есть не только у Эдварда, — задумчиво напомнила я.
— Это уж на ваше усмотрение, — хохотнул доктор Каллен, а потом вздохнул. — Вот у меня полной уверенности нет: вроде бы всегда хотел, как лучше, но имел ли право обрекать на такое существование других?
Я не ответила, представив, какой была бы моя жизнь, не реши Карлайл покончить со своим одиночеством.
— Это мать Эдварда меня подвигла, — чуть слышно проговорил доктор Каллен, глядя куда-то вдаль.
— Его мать? — Каждый раз, когда заговаривали о родителях, Эдвард отвечал: они умерли так давно, что в памяти остались лишь смутные образы. А Карлайл, похоже, отлично их помнит, хотя и знал совсем недолго.
— Да, ее звали Элизабет, Элизабет Мейсен. Несмотря на все старания медиков, отец, Эдвард-старший, так в себя и не пришел. Он умер во время первой волны гриппа, а вот Элизабет оставалась в сознании до самого конца. Эдвард очень на нее похож: те же густые, с необычным бронзовым отливом волосы и зеленые глаза.