Завернутая в кружевную шаль, с чалмой на голове, Графиня Предвидящая выходит из сумрака. Плывя по проходу, она на мгновение останавливается рядом с Товарищем Злыдней.
– Поскольку вам любопытно, – говорит графиня и вяло покачивает рукой с пластмассовым браслетом, болтающимся на запястье. Она говорит: – Это датчик системы глобального спутникового слежения. Условие моего досрочного освобождения…
Один, два, три шага мимо Товарища с Графом, которые так и сидят с малость отвисшими челюстями, Графиня Предвидящая говорит, не оглядываясь:
– Да.
Она прикасается к своей чалме и говорит:
– Да, я прочла ваши мысли…
За следующим поворотом, мимо очередного торгового центра, очередного мотеля, за очередной закусочной, Мать Природа сидит на бордюре в безупречной позе лотоса, ее руки, лежащие на коленях, разрисованы вьющимися узорами темной хны. На шее позвякивает ожерелье из медных храмовых колокольчиков.
Мать Природа заносит в автобус картонную коробку. В коробке – пузырьки с ароматическими маслами, завернутые для сохранности в одежду. Свечи. Коробка пахнет сосновыми иглами. Костром и сосновой смолой. Салатной заправкой с базиликом и кориандром. Сандалом. Длинная бахрома украшает подол ее сари.
Товарищ Злыдня закатывает глаза, так что видны только белки, и обмахивается своим черным фетровым беретом. Говорит:
– Пачули…
В нашей писательской колонии, на нашем необитаемом острове, будет кондиционер и центральное отопление, во всяком случае, нам так говорили. Каждому предоставят отдельную комнату. Будет где уединиться, так что не надо брать много одежды. То есть так нам сказали.
У нас нет причин ждать чего то другого.
Нанятый автобус потом найдется, а мы – нет. На целых три месяца мы выпадаем из мира. Эти три месяца мы посвятим написанию и чтению своих работ. Будем оттачивать наши рассказы, чтобы довести их до совершенства.
Самым последним, еще через квартал и тоннель, мы подбираем Герцога Вандальского. Его пальцы – все в разноцветных разводах от пастельных мелков и угольных карандашей. Его руки – в пятнах чернил для ткани. Одежда сделалась жесткой от высохшей краски. Все эти цвета – по прежнему только серый и черный. Герцог Вандальский сидит ждет автобуса на металлическом ящике для инструментов, набитом тюбиками масляной краски, кисточками, акварелью и акрилом.
Он поднимается, и мы все ждем, пока он не откинет со лба свои светлые волосы и не завяжет их в хвост красной банданой. По прежнему стоя в дверях автобуса. Герцог Вандальский смотрит на всех и говорит под пристальным объективом видеокамеры Агента Краснобая: