Галерейщик открывает входную дверь. Снаружи – темно. Черный с розовым полосатый навес. Долгая дорога домой.
Там, снаружи, на столбах уличных фонарей наклеены крошечные картинки художников, чьих имен вы никогда не узнаете. Улица облеплена их неподписанными работами, произведениями искусства. Вот она, долгая дорога домой в темноте, которая обязательно будет – если не сегодня, то в какую то другую ночь. Вот он, тот самый шаг, с которого каждая ночь превращается в путь по миру, где каждый художник ждет своего шанса стать знаменитым.
Мы в фойе майя, где стены покрыты гипсовой лепниной под застывшую лаву. Из этой поддельной лавы вырезаны фигуры воинов в набедренных повязках и головных уборах из перьев. На воинах – пятнистые плащи вроде как из шкур леопардов. Все помещение как будто рассказывает историю, которую хочет выдать за правду.
Хвосты у резных гипсовых попугаев раскрашены радугами оранжевого и красного.
Из обманных трещин и раскрошенных участков на гипсовом камне – такой задел под глубокую древность – высоко под потолком прорастают гирлянды мясистых пурпурных орхидей, сделанных из бумаги.
– Мистер Уиттиер был прав, – говорит миссис Кларк, глядя по сторонам. – Мы действительно сами выдумываем трагедию, чтобы как то заполнить пустую жизнь.
Вот только пыль притупляет яркость оранжевых перьев и пурпурных цветов. Диваны из какого то темного дерева обтянуты искусственным мехом в пятнах под леопарда. Эти диваны, и зловещие лица индейских воинов, и поддельная лава – все крепко накрепко связано вместе серыми нитями паутины.
Миссис Кларк говорит: иногда начинает казаться, что первую половину жизни мы проводим в поисках какой нибудь большой беды, – и опускает глаза на свой выдающийся бюст; вроде как хочет его рассмотреть, что едва ли возможно при ее хирургически усовершенствованных губах. В юности, говорит она, мы хотим, чтобы нас что то затормозило и удержало на одном месте достаточно долго, чтобы мы заглянули под поверхность мира. Большая беда – это автокатастрофа или война. Она нужна, чтобы мы не дергались, а сидели на месте. Это может быть рак или нежелательная беременность. Самое главное, чтобы это смотрелось, как будто беда застает нас врасплох. Эта беда не дает нам прожить нашу жизнь так, как мы мечтали об этом в детстве – жизнь, состоящую из сплошной беготни.
– Мы и дальше придумываем себе беды и боль, без которых нам не обойтись, – говорит миссис Кларк. – Но эта первая беда – она как прививка, как инокуляция.
Всю свою жизнь, говорит она, вы ищете беды – вы их репетируете, – чтобы быть хорошо подготовленными, когда нагрянет последняя, окончательная беда.