— По крайней мере, у мужчины хороший вкус в цветах, — сказала Антониетта. — Мне необходимо поговорить с Маритой. Не будешь против сообщить Таше, что я приду чуть позже?
— Таша захочет немедленно услышать ваши новости. Она тревожилась за тебя. Из-за нее и этой собаки у меня не было ни минуты покоя.
Антониетта поцеловала дона Джованни в щеку.
— Я буду сию минуту, обещаю.
Часовня была погружена в тень. Единственный свет исходил от мерцающих в небольшом алькове свечей, чей пляшущий свет омывал лик Мадонны, высеченный в стене над рядами свечей. Марита сидела на скамье перед выполненной в натуральную величину скульптурой, тихо плача, вокруг ее рук были обернуты четки. Слезы стекали по ее лицу. Ее вполне можно было принять за привидение.
Байрон и Антониетта скользнули подле нее на скамейку. Она не подняла головы.
— Я знала, что вы сегодня придете. Знала, что должны были прийти, — ее голос был едва слышен. — Я собиралась уехать уже этим утром, но понимала, что задолжала вам объяснения.
— Марита, это твой дом. Никто не заставляет тебя уезжать, — Антониетта тщательно старалась подобрать верные слова. — Мы семья. Что бы ни произошло ужасного, расскажи нам и позволь помочь исправить это.
— Это нельзя исправить. Никогда. Я не смогу изменить того, что произошло, да и все равно, Франко никогда не простит меня.
Антониетта потянулась к руке Мариты. Во тьме часовни, даже через темные очки, которые ей дал Байрон, она смогла разглядеть опухшее от слез лицо своей свояченицы. Внезапная вспышка света заставила ее желудок сжаться, но она сконцентрировалась на Марите, желая преодолеть набросившиеся на нее вызывающие головокружение очертания и увидеть только жену своего кузена.
— Позволь мне помочь тебе, Марита. Я прошу тебя, как сестра сестру. Я люблю Франко и детей. Они нуждаются в тебе. Отъезд — не выход, думаю, ты сама знаешь это.
— Маргарита не дочь Франко, — признание вырвалось у Мариты, ужасом, который она была больше не в силах сдерживать. После чего женщина зашлась в очередном приступе рыданий, пряча лицо в руках и ревя так, словно у нее было разбито сердце.
Антониетта постаралась не показать насколько она шокирована. Это было последнее, что она могла ожидать от Мариты.
— Этого не может быть. Это невозможно.
— Несколько лет назад, на вечере в палаццо Демонизини, дон Демонизини изнасиловал меня. Я была в полном восторге от того, что меня пригласили, — Марита покачала головой. — Не знаю, как это произошло. Я многого не помню. Дон Демонизини оказывал мне столько внимания. Приносил напитки. Я не пила алкоголя, поэтому это не может служить мне оправданием. Я помню, как он отвел меня в комнату. Я пыталась сказать «нет», пыталась оттолкнуть его, но остановить не смогла. Я не могла пошевелиться. Он же творил со мной ужасные вещи. И еще… вместе с нами в комнате был кто-то еще, кто-то, кто делал снимки. Это был ночной кошмар, который никогда не уйдет.