— Вполне возможно, что ты смогла услышать и почувствовать ее, Антониетта. Во многих людях заложено умение предчувствовать опасность и даже своеобразный радар.
— На протяжении многих лет я обвиняла себя. Я оставила их там. Они не поднялись на палубу, когда я громко звала их, говоря, что там опасно оставаться. Не знаю почему, но они не вышли, — она провела его через два резких поворота, уводя прочь от двух более широких проходов. — Это был самый первый раз, когда я почувствовала зверя.
Байрон ощутил, как невольно напряглись ее пальцы, сжимающие его. Он незамедлительно привлек ее поближе к своему телу.
— Ты была ребенком, Антониетта, тебе было всего лишь пять лет. Ты сама едва избежала смерти. Как бы то ни было, ты колебалась достаточно долго, раз тебя захватил взрыв.
Ласково поглаживая, она прошлась рукой по его груди, ее пальцы дрожали.
— Я знаю об этом… теперь. У детей есть привычка обвинять во всем себя. Когда они не вышли на палубу, я вернулась назад и прокричала им поторопиться, — на минуту она уткнулась головой ему в грудь. — Я была слишком мала, чтобы взобраться на ограждение, чтобы оказаться с той стороны, но я чувствовала, как во мне зашевелилась сила. Она росла и распространялась повсюду. Ночь была такой темной, луны не было видно, стояла сплошная темень. Море было черным. Вдруг я почувствовала, как что-то задвигалось под моей кожей, словно живое, и я по-страшному зачесалась. А потом я смогла разглядеть все. Не своим нормальным зрением… как-то по-другому… но ночь стала совершенно ясной. Я услышала, как моя мама что-то прошептала отцу. Что она скоро вернется, только проведает меня. Они решили — мне приснился кошмар. Но было уже слишком поздно. Я спрыгнула с перил. Один единственный прыжок. Это оказалась так легко. Потом мир стал белым, затем красно-оранжевым, а потом, для меня, черным.
В ее голосе Байрон почувствовал затаенную печаль. Не имело никакого значения, что эти события имели место в далеком прошлом, в ее памяти они были свежи так же, как и в тот день, когда произошли. Он крепко обнял ее, зарывшись лицом в ее ароматно пахнущие шелковистые волосы.
— Я невероятно благодарен, что ты выжила, Антониетта. Я сожалею о гибели твоих родителей. Ты, должно быть, очень сильно любила их, — он потянулся, чтобы разрушить этот постоянно присутствующий барьер в ее сознании. Желая узнать ее воспоминания. Желая увидеть, что же это за неведомая сила присутствует в ней. Откуда она взялась.
— Они были чудесными. Редко можно было встретить одного без другого. Они были так близки и, казалось, всегда хранили какую-то тайну. Пошли, я хочу показать тебе это, — она отступила от него на шаг и потянула за руку. — Я никогда и никому не рассказывала, что именно произошло той ночью. Знала, они подумают, что я спятила. Я была рождена с талантом Скарлетти исцелять. Некоторые из нас — телепаты, хотя способности ограничены. Мне прежде никогда не удавалось ни с кем так легко общаться, как с тобой, — она остановилась посередине длинного коридора и провела рукой вдоль стены. — Когда я обнаружила эту комнату, она была вся в паутине. Мне кажется, ее не посещали в течение многих-многих лет.