Принципиальная общность (но не тождественность) эпического мира англосаксов в произведениях разных жанров поддерживается и рядом других элементов: двучленностью мира и последовательной противопоставленностью его отдельных элементов, исключительностью по своей значимости событий, происходящих в нем, и т. д. Но особенно существенным представляется понимание героики в различных жанрах эпических памятников, отражающее единство поэтического мировосприятия их создателей. Устойчивые, традиционные черты этой концепции, понимаемой прежде всего как максимально полное, завершенное — вплоть до физической гибели — исполнение долга, абсолютное проявление героической сущности персонажа сохраняются на всем многовековом протяжении существования эпической традиции. Неизменны такие черты героического, как его реализация в действии, масштабность (реальная или мнимая) конфликта, центральное место героя, вокруг образа которого строится повествование. Героический идеал не утрачивает своего основополагающего значения даже для создателей наиболее поздних памятников— исторических песен; в них, как и в элегиях, именно с ним соотносится, им поверяется все изображаемое.
Вместе с тем конкретное воплощение героического в памятниках разных жанров претерпевает немалые изменения. Происходят постепенная индивидуализация, приземление героики, обращение от абстрактных временных сюжетов к конкретно-историческим темам. Вместо судеб народов (пусть и состоящих подчас — в поэтическом изображении — из трех-четырех десятков человек), как в традиционном героическом эпосе, рассказчика начинает все в большей степени интересовать персональная судьба героя, и лишь его одного. В элегиях герой заслоняет собой весь мир, в религиозном эпосе конфликт ограничивается личной борьбой святого с дьяволом или полчищами язычников, и значение этого противоборства состоит не в его воздействии на судьбы христианского мира (обращение язычникев, укрепление христиан в вере предрешено и не может вызвать сомнения), а в его личной сопричастности извечному сражению между богом и сатаной и в индивидуальной победе святого, ведущей его к вечности. Лишь в малой степени соотносит поэт события исторических песен с ходом борьбы англичан со скандинавами. На первом плане — судьба героя, и лишь через ее призму видится ему все происходящее.
Эта общая тенденция к «приземленное™», конкретизации и индивидуализации повествования обусловила и другие изменения героического мира: его внешнего облика и предметных атрибутов, постепенное уменьшение количества оппозиций, членящих мир на два противоборствующих лагеря, вплоть до уничтожения внешних различий между воинами, верными Бюрхтноту и предавшими его. Теряют свою героическую условность пространство и время, так что в исторических песнях они максимально, насколько это возможно для художественного произведения, сближены с реальностью. Тем не менее все эти отличия представляются не более чем вариантами единого в своей сущности мира эпической поэзии англосаксов, мира героики и идеального общества, зиждущегося на неуклонном выполнении героического долга.