Значительная часть этих сюжетов более или менее непосредственно связана с именами крупнейших вождей эпохи великого переселения народов: Аттилой, Эрманарихом, Теодорихом из Равенны. Их образы становятся тем стержнем, вокруг которого циклизуются предания. Не теряют они своего значения и в эпоху более позднюю, когда складываются местные эпические традиции. Второй — «национальный» — героический век (для англосаксов, вероятно, охватывающий VII–VIII вв.) создает собственные сюжеты (англосаксонские сказания о короле Оффе, скандинавские — о Хельге), выдвигает новых героев (Беовульфа, Сигурда), трансформирует — в иных исторических условиях — структуру и этику героического мира. Однако общегерманские традиции сохраняются не только как источник, питающий местное творчество, но и как эталон, соотнесенность с которым становится важным элементом героического мира. В местных эпических сказаниях общегерманские герои перестают быть активными участниками событий, о которых рассказывается в том или ином произведении, но либо присутствуют на периферии повествования, либо упоминаются в нем и обретают значение поэтических символов, знаменующих отнесение действия к «героической эпохе». Аттила, Эрманарих, Теодорих в англосаксонском, да в значительной мере и в скандинавском эпосе не столько действующие герои, сколько приметы, знаки эпического героического века. Уже в «Видсиде» отсутствует хронологическая упорядоченность (жившие на протяжении трех столетий правители все оказываются современниками Видсида), забыта (или скорее представляется несущественной) та конкретная роль, которую каждый из них играл в судьбах германского мира. Остались лишь признание их выдающегося положения и их исконная принадлежность героическому миру древних германцев.
Поэтому хотя бы на периферии действия большинства германских героико-эпических сюжетов присутствуют эти персонажи. Так, Видсид начинает свои странствия с посещения Эрманариха (Видсид, 6–8), ему же когда-то принадлежало драгоценное ожерелье, полученное Беовульфом. В ряду сюжетов, перечисляемых в «Деоре» и служащих параллелями к несчастьям самого певца, важное место занимают не совсем ясные из контекста поэмы события в жизни Эрманариха и Теодориха Равеннского. Более того, прослеживается тенденция соединить эти три образа в одном сюжете. В сказании о нифлунгах («Старшая Эдда») Гудрун становится женой Атли — Аттилы, одним из наиболее прославленных витязей которого (по «Песни о нибелунгах») является Дитрих из Берна (Теодорих Равеннский), а дочь Гудрун, Сванхильд, оказывается женой Ёрмунрекка — Эрманариха.