– Иногда хватает и одной секунды.
Я скорее угадал, нежели увидел, что Коломийский улыбнулся. Неожиданно пришла мысль – все это не более чем проверка. Но зачем и для чего?
– Что вы хотите узнать? – продолжил я резко. – Были ли шансы у вашей дочери? Да, были. Если бы она не накачивалась наркотой по самые брови. Но даже если б она выжила на операции, более чем вероятно, ее бы добили осложнения. Тем более в случае многочисленных внутренних повреждений.
– Это я знаю. Меня больше интересует, сделали вы все для нее или нет. Только это и важно.
– Я сделал все, что зависело от меня. А почему вы не сделали все, что зависело от вас, чтобы дочь не подсела на дрянь? С вашими-то возможностями?
Коломийский повернулся ко мне всем корпусом. Хмыкнул.
– Не ожидал, Иван Игоревич, что вы умеете так кусаться. Даже в заведомо проигрышном положении.
– Не знаю, в каком я положении, – угрюмо ответил я, – но молчать не собираюсь.
– И не надо. Я поискал информацию о вас, Иван Игоревич…
– И?
– Некто Кинни говорил – чтобы распознать стоящего врача, выбирайте того, у которого еще сохранились миндалины и аппендикс. У вас они есть, Иван Игоревич?
– Присутствуют. И крайнюю плоть мне тоже не обрезали.
Местный феодал фыркнул, то ли иронично, то ли одобрительно.
– Мои информаторы сказали, что вы хороший специалист. Ранее у вас ошибок не было… – и после паузы добавил: – Почти.
Я напрягся.
– Если вы о том парне…
– О нем, о нем, Иван Игоревич. Но я поговорил с врачами, они считают, что вины вашей нет. Каждый в той ситуации мог ошибиться. Да и редки инфаркты у семнадцатилетних. Но это неважно, дела давно минувших дней. Я поговорил и о моей дочери. В общем, некоторые специалисты считают, что спасти было можно.
Коломийский сделал паузу. Я тоже молчал. Что тут скажешь. Все возможно в этом мире, но не все случается.
– Но большинство все же сделали неблагоприятный прогноз, Иван Игоревич. Так что я, пожалуй, вам поверю. Да и… скажу честно… я давно уже смирился с тем, что дочь долго не проживет.
– А помочь ей не могли?
– Мог. Пробовал. Помогал. Но она упорно шла к смерти. А я, поверьте, Иван Игоревич, за свою жизнь повидал достаточно наркоманов, чтобы знать, чем это заканчивается. Всегда.
– Тогда зачем?
– Хотел с вами познакомиться, – на этот раз чуть напряженную улыбку олигарха я рассмотрел точно. – И убедиться лично в очередной раз, что я умею разбираться в людях – работа обязывает.
Я осторожно потер подбородок:
– Тогда больше претензий ко мне нет?
– Нет, претензий нет. А вот интерес есть.
– Какой же?
– Мир изменился, Иван Игоревич. Многие еще не хотят этого признавать. Но… считайте, что у меня есть нюх на такие вещи. Может, благодаря ему я и выплыл в девяностые. И думаю… хм… даже знаю, что скоро понадобятся самые разные люди. Например, хороший хирург. Чтобы выжить. И мне. И вам.