— Не нашли секцию для чопорных дам?
— Нашла, но проигнорировала…
Если бы она знала о непристойных мыслях, чередой пробегающих в его голове, то она бы уже с визгом неслась к дому. К сожалению, как ее телохранитель, он не мог воплотить ни одну из своих фантазий в жизнь.
Даже на таком расстоянии Кристофер чувствовал тепло и аромат ее кожи. Он неожиданно остро ощутил, как ярость страсти охватила его, и даже легкий ночной бриз не мог высушить капельки пота, выступившие на его лбу.
— Ну вот я, как видите, здесь… Скажите мне, как крупнейший специалист по барахтанью в волнах ночью, что делать дальше?
Не зная, куда деть руки, она сцепила их за спиной, отчего ее грудь стала еще заметнее. Она что, специально делает это?
Кристофер, нахмурившись, смотрел на нее, и его желание схватить ее в охапку и повалить на песок, шепча дикие слова, боролось с ненавистью к тому типу женщин, который она представляла. И пока он полностью не потерял контроль над собой и над своими чувствами, необходимо срочно изолироваться от этой маленькой полуобнаженной сирены с ее соблазнительными округлостями.
— Вы знаете, мисс Хенфорд, я передумал. Пойду-ка я поплаваю, но один.
Это можно было бы перевести так — прежде чем я сделаю что-то, о чем пожалею потом, я должен увеличить расстояние между нами и немного охладиться.
Злой на себя самого, он развернулся и с разбегу бросился в волны, широкими и энергичными движениями заплывая все дальше.
Глория не могла бы сказать, сколько времени у нее ушло на то, чтобы понять, что ее и розовый купальник отвергли. Все вокруг нее будто замерло, и лишь волна монотонно набегала на берег. Она села на песок и обхватила колени руками, чувствуя отчаяние.
Ей нужно было найти мужа, милого, благополучного и процветающего мужа, которого бы она научилась любить. Неужели она и в самом деле настолько непривлекательна, как пытается убедить ее этот тип? Может, Дэвид был настолько сексуально озабочен, что был готов соблазнить даже самую страшную женщину на земле?
Глория закрыла глаза рукой. Эта мысль была слишком ужасной. Она застонала, не в силах даже заплакать. Но через какое-то время на задворках ее сознания неуверенно зародилась мысль, которая стала все быстрее набирать силу. А почему, собственно, она позволяет этому типу втаптывать в грязь свою самооценку? Кто он такой? Человек, лишенный честолюбия и не имеющий положения в обществе! С чего это ее заклинило на нем? Она ведет себя так же, как та глупая уточка, которая поплыла вслед за ним, как только он вошел в воду.
— Глупая птица! — сердито проговорила она.