— Он, очевидно, интересный тип.
Я была довольна тем, что Джайлс оставил свой ворчливый тон.
— Какое замечательное место, не правда ли? — Я осматривала лепные потолки и искусно сделанные книжные шкафы. Библиотека находилась в викторианском крыле. — Посмотри на крылатых херувимов, они превосходны!
— Я уже видел нечто подобное. Кажется, в Вестминстере. Этот орнамент, остроконечные башенки — все это поздняя готика, прекрасная работа, хоть и не в моем вкусе. Невозможно собрать достаточно денег, чтобы отреставрировать и сохранить все это, всех ресурсов ОЗПА не хватит, чтобы проделать такую огромную работу. Посмотри, штукатурка облупилась! — Джайлс ударил костяшками пальцев по стене за шкафом. Огромный кусок штукатурки свалился на пол, оставив в стене зияющую дыру. — О Боже! Мы оставляем хаос за спиной.
Джайлс наклонился и стал собирать упавшую штукатурку.
— Я никому не скажу, если ты не скажешь.
Джайлс обернулся, посмотрел на меня, немного нахмурился и разразился хохотом. Это был хороший смех — низкий, глубокий и довольно сексуальный. Сейчас, когда я познакомилась с Хамишем, я поняла, почему Лалла обручилась с ним. Хамиш был просто душка. Но Джайлс, без сомнения, был гораздо привлекательнее со своим тонким, немного удлиненным лицом, темными волосами и внимательными серыми глазами. Неудивительно, что Лалла увлеклась им. Жаль, что им придется расстаться. Пирс был бы счастлив закрутить интрижку с чужой невестой. Он считал, что подобная ситуация придает особую пикантность отношениям. Но я была абсолютно уверена, что Джайлс сделан из другого теста.
— Почему ты на меня уставилась? — спросил Джайлс. — У меня что, чернила на носу?
— О нет… Я просто подумала, как жаль, что дом находится в таком запущенном состоянии.
— Хм… Понятно. Зато у тебя на носу на самом деле что-то есть.
Джайлс дал мне носовой платок. Я встала на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть свое лицо в зеркале. На кончике носа виднелась Т-образная клякса. Я плюнула на платок и долго терла нос, чтобы от нее избавиться. Я подозревала, что мое лицо стало серым от пыли, но в библиотеке было так темно, что это не имело значения. Солнечные лучи с трудом пробивались в комнату сквозь узкие щели в тяжелых бархатных шторах, отражались от малиновой парчовой обивки стульев и играли красками на тигровой шкуре, лежавшей возле камина. Крохотные пылинки весело кружились в лучах. Я наклонилась, чтобы погладить тигра. Его уши обтрепались, стеклянные глаза прищурились и яростно сверкали. Я представила, как это величественное создание, движимое исключительно жаждой жизни, прячется в непроходимых джунглях от толпы краснолицых, не очень трезвых, пахнущих виски и сигарным дымом мужчин, готовых убивать только ради забавы.