— Нам предстоит закончить работу над декорациями, сшить несколько костюмов и провести как минимум пять репетиций. Ты умеешь шить?
— Однажды я сшила скатерть. Я возилась с ней целую вечность.
— Лалла также не слишком сильна в шитье. Я попросил Стинкер [80] тряхнуть стариной. Она пообещала сшить платье для Бесс. Моряки могут надеть свитера и резиновые сапоги, но лорд Коблстоун должен носить сюртук.
— Как тебе удалось заставить мисс Тинкер сотрудничать?
— Я пообещал, что отдам ей военную форму отца. Однажды я обнаружил мисс Тинкер в гардеробной — она натягивала на плечи китель. Отец закончил службу в звании полковника. Бедняга так и не заметила, что война давно кончилась. — Я не смогла сдержать смех, хотя и чувствовала некоторую жалость к мисс Тинкер. — Я уже забыл, какое удовольствие мне доставляет твой смех, — произнес Джереми. — Как весело снова быть вместе! Все остальные девушки, которых я знаю, постоянно капризничают или хотят затащить меня в постель. Думаю, что нам стоит снова обдумать перспективу свадьбы.
— Нет. Не уверена, что у нас что-то получится. Мы не любим друг друга. К тому же я решила, что должна стать независимой. Я собираюсь избегать мужского общества, по крайней мере несколько лет.
— Дорогая, это так печально. Как давно эта ужасная мысль пришла тебе в голову?
— Только вчера. Моя подруга Тиффани, ты с ней не знаком, объявила о своем решении стать самостоятельной. Ее слова поразили меня до глубины души. Слишком много времени женщины теряют зря, пытаясь доставить удовольствие мужчинам. Вместо этого женщинам стоило бы заняться чем-то полезным — продвигаться по службе, например.
— Ну и как теперь продвигается ваша служба?
— Тиффани собирается установить прилавок на Портобелло-роад. Она будет продавать свои поделки. А я собираюсь взяться за обучение.
Я рассказала Джереми о своих планах поступить в университет. Поначалу Джереми пытался подшучивать надо мной, но, увидев, что я настроена серьезно, прекратил.
— Мне кажется, что ты напрасно взялась за это. Я бы не стал заниматься образованием. Знаешь, я не создан для тяжелых испытаний.
Мы приближались к поместью. Сквозь окно в сторожке у ворот мне удалось разглядеть недобрый взгляд Баузера. Возле двери в сторожку стояла деревянная конструкция, отдаленно напоминающая виселицу. На ней, развеваясь на ветру, висели шкурки животных.
— Баузер — самый неприятный человек, которого я когда-либо встречала.
— Он был безгранично предан моей бабушке. Бабушка научила его читать и писать. Старушка испытывала симпатию к низшим слоям. Зато со своими внуками бабушка была чрезмерно сурова. Папа не отставал от нее. Но, говоря по правде, наше детство не было слишком печальным.