— Дорогая! — Леди Инскип поправила обруч на голове. — Ты несколько преувеличиваешь. Не так давно мисс Херриот приготовила что-то очень вкусное. Что-то с вишнями. Как это называлось?.. Cerises а la neige[16].
— Консервированные вишни на купленных в магазине пирожных. Мисс Херриот уволилась шесть месяцев назад. С тех пор у нас работали две кухарки. Миссис Клинч — последняя, самая худшая из всех, кого мы нанимали. Жареная печенка сегодня на завтрак была на вкус, как жеваная бумага.
— Перестань спорить с мамой, Лал, — сказал Джереми, взяв леди Инскип за локоть. — Слышите, гонг? Пойдем в столовую, мамочка! Все на ужин! Ням, ням…
Он обернулся, подмигнул нам и вышел из комнаты, поддерживая леди Инскип.
Пришло время снять манто. Я стащила его с неохотой, не только потому, что мое платье было заляпано кровью, но и потому что в доме было чертовски сыро. Огонь в камине разгорелся, но в гостиной не стало теплее.
— Как мне поступить с кроликом? — спросила я у Лаллы.
— Возьми с собой! Собаки разорвут его, если он останется здесь.
С корзиной в руках, дрожа от холода, я последовала за Лаллой и Джайлсом в столовую.
Как я и ожидала, столовая была очень большой. Казалось, что мы перенеслись в фантастической машине времени в совершенно другую эпоху. Мерцал тусклый свет. В тени у темных стен угадывались очертания массивных шкафов. В гигантском камине, выполненном в готическом стиле, тлело полено, отбрасывая багровые искры. Я насчитала двенадцать свечей на длинном столе. Лакированные стулья в шотландском стиле стояли вокруг стола. Головы животных, прибитые к щитам, смотрели со стен. В углу, словно сейф на колесах, стоял подогреватель для еды. Я почувствовала непреодолимое желание залезть вовнутрь и закрыть за собой дверцу.
Я села справа от сэра Джеймса. Внезапно раздался сильный запах: пахло коровником. Рука с очень грязными ногтями появилась из темноты и поставила передо мной тарелку с чем-то коричневым.
— Только не это! — воскликнула Лалла. — Четвертый вечер подряд нам подают на ужин свиной студень. Осторожнее, Виола! Здесь может быть отвратительная щетина.
Сэр Джеймс перемалывал челюстями поджаренный тост. Он так хрустел, что я с трудом слышала, что говорила леди Инскип. Тост, лежавший в моей тарелке, был сухим и жестким, как кокосовая циновка.
— Что, вы думаете, я видела сегодня? — спросила леди Инскип игривым тоном, каким обыкновенно разговаривают воспитательницы в детских садах.
— Расскажи нам, мамуля, — сказал Джереми, сражаясь со студнем. — Боже! Лалла права, это абсолютно несъедобно.