— Ты ли это из речки вышел? Не утонул, брата своего встретил, про глаза мои у него узнал. Говори, ты это или нет? Не вижу ведь я.
— Нет. — Был ей ответ. — Тот, кого ждёшь ты, утонул. Река могилой ему стала. Вечной могилой река непостоянная ему стала.
— А ты кто?
— Я его брат.
— Тот брат, у которого в венах смех? Тот брат, который знает где искать глаза мои?
— Да, я тот брат.
— Так скажи мне скорей, как вернуть глаза свои?
Молчит брат. Говорить не хочет. Думает. Вздыхает.
Тут слышит она ещё кто-то к ним идёт. Со стороны степи идёт. Подходит, также рядом садится.
— А ты кто? — спрашивает она. — Знаю ли я тебя?
— Знаешь ты меня. Сегодня вы меня по дороге к реке встретили. Я на инструменте играю, да песню пою про степь. Одну песню пою, но в ней есть слова про всё, что в степи живёт и движется, и пока я пою песню свою, степь жизнью полна.
— А можешь ты так свою песню спеть, что бы тот, кто вёз меня сегодня на коне, кто глаза мне хотел помочь найти, кто утонул днём в реке — назад вернулся, ступил из воды на землю твёрдую?
— Могу.
— Так спой же скорее такую песню!
Молчит человек. Руки сложил. К инструменту не притрагивается. Вздыхает только.
Тут слышит она, кто-то ещё идёт. Тяжело дышит, неровно ступает. Подходит к ним.
— Ты кто? Неужто и тебя я знаю?
— Да. Знаешь. — Был ей ответ. — Я мать, которая на свет родила и того что с венами пустыми по степи ходит, и того, что в реке навсегда сгинул. Хоть старая я, но могу ещё родить, весь мир могу заново родить.
— И в том мире у меня глаза будут? А тот, кто в речке утонул, живым и здоровым останется?
— Да. Так всё и будет.
— Так роди же быстрее новый мир, где все будут счастливы!
Молчит мать. Ничего не отвечает. Глубоко вздыхает.
Тут не выдерживает и она. С земли вскакивает. По берегу прямо к воде бежит. Бежит, в речку бросается. Тонуть начинает. Скрывают её воды речки, мутные.
Остались на берегу трое.
Говорит брат:
— Кто ищет другого, может потерять себя.
Говорит мать:
— Кто хочет видеть, может перестать чувствовать.
А певец достаёт инструмент, на колени кладёт, рукой струны перебирает. А из струн тех музыка. А из горла певца — песня. А в той песне слова про речку. Про речку, что воды свои по степи перекатывает. А по водам тем два утопленника плывут. Плывут два утопленника, с миром попрощавшиеся. Несёт их вода, а куда неизвестно. Поёт певец. Про то поёт, что у излучины прибила вода двух покойников к берегу. У самого берега лежат утопленники. Песня льётся, слова в ней будто живые. Встаёт вдруг утопленник, да на берег выходит. А за ним и утопленница. Вот как, — вернулись, значит, из воды живыми вышли. По берегу идут два утопленника, да и не утопленника вовсе, а живых человека. Идут, мысли свои собирают. Он о брате думает, о том брате, не видел которого и не увидит никогда. Она о глазах, что сбежали от неё навсегда. Не будет больше брата! Не будет глаз! Только степь вокруг. Степь, что сама лишь чья-то песня длинная.