– Слушай, грамотей,
ты не лекции читай, а говори дело, – Лубянский нетерпеливо допил свой кофе и
сразу налил новый. – То историком становишься, то моралистом… К делу, сударь, к
делу.
– Я о деле и
говорю. Есть у Смагина две дочери, две близняшки. Папаша в них души не чает,
все им дал: и образование, и воспитание, и материальное обеспечение. Обе,
правда, не замужем, причем одна из них – Надежда – и не собирается: вроде бы
хочет идти в монастырь.
– Слышал эту
сплетню, – рассмеялся Максим Петрович. – Хорошие деточки: одна в кабаках,
ночных клубах торчит невылазно, другую из монастыря за уши не вытащишь. Представляю,
что творится на душе у Степаныча. По-человечески его даже жалко, у меня ведь
самого две девки, но обе не такие безбашенные. Любят, конечно, гульнуть,
«потусить» – есть теперь такое модное словечко, но чтобы в монастырь… Не могу
даже представить, чтобы у моих дочерей родилось такое дикое желание. С другой
стороны, если вдуматься, отбросить, как ты говоришь, все эмоции, что тут
особенного? Одна гуляет – ну и пусть гуляет на здоровье, на то и молодость.
Сейчас все гуляют, пляшут и поют. Время такое, веселое. Другая рвется в
монастырь? Не в публичный же дом, не на панель. Даже похвально, что не пошла
следом за своей сестрицей распутницей. А близняшки ведь – это не просто родные
сестры: нечто большее, таинственное. Говорят, что они даже чувствуют одинаково:
если что-то болит у одной – то же самое болит и у другой, одна рожает – у
другой тоже схватки. Ну а то, что сии юные леди – прямая противоположность и
себе, и своим родителям, так на этом, думаю, особой сенсации не сделаешь.
– Да, Максим
Петрович, особой сенсации действительно не сделаешь, – улыбнулся Гусман. –
Особой. А вот ошеломляющую сенсацию сделать можно. От такой сенсации не только
у Смагина пропадет всякое желание куда-то избираться, баллотироваться, но от
него отвернутся даже близкие ему люди, не говоря о партнерах по бизнесу. Иметь
дело с таким человеком никто не захочет, чтобы не замарать своей репутации.
– Ну и?.. –
Лубянский налил еще чашку горячего кофе. – Как ты себе все это представляешь?
Как это все?.. Давай подробнее, в деталях.
– Варианты разные.
Вот, например, один из них, вполне осуществимый. Он касается той дочки Смагина,
которая любит погулять и повеселиться. Да, этот образ жизни вполне отвечает и
возрасту, и воспитанию: она гуляет и тусуется не в каких-то вокзальных буфетах
или уличных забегаловках вместе с бомжами и проститутками, а в элитных клубах,
ресторанах, где собирается исключительно золотая молодежь. У них есть все:
деньги, шикарные иномарки, богатые родители, свои темы для разговоров,
развлечения, свои компании. Они общаются, веселятся, выпивают, курят. Некоторые
принимают наркотики – для еще большего кайфа, еще большей остроты ощущений. Кто
уверен в том, что Верочке Смагиной – любимице молодежных тусовок – тоже не
захочется вкусить запретного плода, не попробовать наркотик? Нет, она вовсе не
наркоманка! Она воспитанная девочка, любимая дочка господина Смагина, мечта многих
состоятельных женихов. Но так хочется не отставать от тех, кто уже знает вкус
этого запретного плода. Ну, лишь разочек – и все. Да и речь-то не об анаше,
которой приторговывают грязные цыгане, а вполне цивилизованном наркотике:
маленькая таблеточка – и все. Лишь разочек, только для пробы.