– Матушка, –
Надежда продолжала оставаться в полном недоумении, – метла все равно никуда не
убежит, я исполню ваше благословение… А гости – они так неожиданно приехали и…
а я… Если хотите, я и дальше буду переводчицей, ведь несколькими языками
владею, причем свободно.
Игуменья еще строже
посмотрела на нее.
– Если ты и дальше
желаешь быть переводчицей и общаться с людьми на языках, которыми свободно
владеешь, то возвращайся туда, где твои знания востребованы. А мне нужны
послушные монахини, пришедшие служить Богу. Коль считаешь работу с метлой унизительной,
то…
Игуменья протянула
руку, чтобы забрать у своей строптивой послушницы метлу, но та смиренно
поклонилась, прошептав со слезами:
– Простите меня,
матушка… Простите…
И пошла трудиться
дальше, наводя уборку в монастырском дворе.
Многое в поведении
игуменьи не укладывалось в то, к чему привыкла Надежда и что представляла себе,
идя в монастырь. Например, она никак не могла взять в толк, почему матушка
Адриана сознательно отказывалась от бесспорных благ современной цивилизации:
прежде всего, компьютеров, интернета? Почему все это давным-давно закрепилось в
других монастырях, стало для их жизни вполне естественным, но с такой
решительностью отвергалось здесь? И кем? Не какой-то малограмотной старицей, а
высокообразованным, высококультурным человеком, посвятившим всю свою мирскую
жизнь исследованиям в области новейших цифровых технологий? Даже вся необходимая
документация, которую вел монастырь, печаталась не на принтере, а старенькой машинке,
под копирку. Для сознания Надежды, владевшей свободно не только иностранными
языками, но и компьютером, интернетом, это было непостижимо.
– Матушка, – с
жаром пыталась переубедить ее Надежда, – я готова помогать в этом деле хоть
круглые сутки. Вы только представьте: о нашей обители узнают во всем мире, мои
друзья помогут сделать хорошую рекламу и раскрутить ее в сети, паломники сюда
начнут приезжать большими комфортабельными автобусами, а значит будут
нормальные дороги, а не лесные тропы.
– Этого я и
страшусь, – не разделяя восторга, отвечала настоятельница. – Больше всего боюсь
именно этого: что наш монастырь превратится в очередной туристический объект с
его суетой, торговлей, помпезностью, шумом. Приедут ведь не только истинные
паломники, чтобы поклониться святыням, помолиться вместе с братией: рядом будет
немало самых обычных ротозеев, искателей чудес, прозорливых старцев, каких-то
особых откровений, видений, психологических состояний. Эти-то ротозеи будут
мешать молиться всем остальным – и паломникам, и нам, насельницам. Почему
монастыри всегда находились вдали от шумных городов, вдали от больших дорог?
Почему даже в монастырях наиболее ревностные монахи стремились к уединению,
совершенно затворялись от всей остальной братии? Как раз поэтому. А если у тебя
такое рвение провести сюда интернет и сидеть целыми сутками за компьютером, то
направь эту энергию в другое русло: молись. Монах призван к молитве: это есть
его главное делание. А все остальное, каким бы благим делом ни казалось или
даже ни было, отвлекает от молитвы, засоряет ее.