– Максим Петрович,
– вступился за растерявшегося Гусмана другой политтехнолог, с мнением которого
тоже считались, – есть вещи, не зависимые ни от нас, ни от вас, ни от кого. Они
происходят – и все. Как падение метеорита.
– Или как высадка
инопланетян, – съязвил Лубянский. – Я же говорю, вам только к ним осталось
обратиться за помощью. Может, у них ума наберетесь.
– Максим Петрович,
у нас есть еще план. Мы его реализуем, – Гусман взял себя в руки. – Этот
вариант беспроигрышный. Продумано все до мелочей.
– Вы меня убеждали
в том же самом, когда предлагали первый план. Тоже говорили, что все продумано,
просчитано. И что теперь? Вы хоть газеты читаете? Телевизор смотрите? Да теперь
там загадочная смерть той монашки – топ-тема. Город ложится спасть и
просыпается с одной мыслью: кто убил бедную монашечку и кто ответит за эту
смерть? Вот что вы наделали! Хотели, как лучше, а вышло, как всегда. Через одно
место вышло! Эффект с точностью до наоборот! Если докопаются, чьих это рук
дело, тогда тебе, Гусман, только петлю на шею. И обязательно из парашютной стропы.
Потому что обычная веревка столько дерьма, как в тебе, не выдержит. Оборвется!
– Не докопаются, –
буркнул Гусман. – Наш источник сообщил, что причина смерти названа – отравление
грибами, и монашку завтра-послезавтра похоронят. А мы тем временем реализуем
план со второй дочкой Смагина. Любознательная публика сразу переключится на
катастрофу. Будет примерно такой эффект, когда после хлопка взрывпакета или
фейерверка разорвется авиабомба.
Лубянский устало
сел в кресло и оглянул своих помощников.
– Говорите,
разорвется как авиабомба? Хорошо. Даю вам последний шанс. Если не разорвется,
тогда я разорву всех вас. Разорву лично, вот этими руками. А тебя, наш великий
выдумщик и комбинатор, – он сверкнул глазами в сторону Гусмана, – вздерну на
парашютной стропе. Это для начала всех «удовольствий», которые тебя ожидают. А
потом порежу на куски и вышвырну бродячим псам. Слово офицера спецназа. Время
пошло!
10.
Выкван возвратился
после долгого пребывания в сакральном месте своего дома – той самой комнатке,
куда войти имел право лишь он, чтобы там, в полном уединении и тишине, перед возожженными
свечами и жертвенным огнем в центре, начать общение с таинственными духами,
бывшими покровителями его племени. Языки пламени извивались и рвались вверх – к
тем силам, к которым он воздел руки, соединяясь с ними в древнем магическом
обряде заклинания. Его дух в минуты наивысшего духовного напряжения соединялся
и с духами предков, которые открывали ему тайны грядущих событий.