Весь день прошел однообразно: я прислушивался к часам и к своим ощущениям, передвигался на четвереньках по комнате, пользуясь известным маршрутом и прощупывая путь вилкой. Еда на столе появлялась исправно и была довольно вкусна. Но я не благодарил губернатора, а копил в себе раздражение.
На следующее утро раздражение усилилось. Я пополз в уборную по знакомой 'дорожке' и чуть не наткнулся на копье, хорошо что, осторожничая, все еще тыкал вперед вилкой. Губернатор за ночь поменял расположение оружия!
Мне пришлось привыкать к новому маршруту. Я разозлился и даже пытался ругаться вслух, костеря губернатора, старый город и ратушу. Мои конструкции были витиеваты и громки. Ничего не происходило, и внезапно я понял, что напрасно сотрясаю воздух - губернатору все равно, как движется мое 'обучение'. Он не наблюдает за мной! Ему до лампочки, выживу я или погибну тут от раны. Даже если буду истекать кровью, никто не придет на выручку. Вероятно, губернатор лишь изредка посматривает, чтобы убедиться, что я не сижу на одном месте, и это все, что он делает. 'Мушкетер' настроил ловушку и предоставил 'подопытную мышь' ее собственной судьбе.
На этот раз мне удалось быстрее освоиться с расположением оружия, чем вчера. Память улучшалась, но с резервуаром не было улучшений: вокруг меня царила тьма.
Я ползал, думал, тихо ругался, спал и ел. Так прошло четыре дня. На мне появились две свежие царапины, к счастью, не очень глубокие. Та, что была на руке, особо не беспокоила, но царапина на бедре болела и мешала передвигаться на четвереньках.
Мое раздражение сменилось злостью, злость - отчаянием, отчаяние - упрямством, а упрямство - напряженным смирением. Я возненавидел эту комнату, ее хозяина, а заодно и ратушу, но держал чувства при себе. Мне хотелось вырваться отсюда лишь для того, чтобы подкрасться к губернатору сзади и приложить его по голове чем-то тяжелым. Но мысли о пользе подобного поступка охлаждали мой пыл. Можно ли так повредить губернатору? Что он за существо? Его вообще возможно убить? Даже другие титулованные особы, которых он ненавидит, не стали его убивать, а оставили в старом городе. Почему? Он неуничтожим или они просто не захотели убивать своего? Точных ответов на эти вопросы у меня не было.
На пятый день я совсем отчаялся. Колени болели от твердого пола, раны слегка кровоточили, а резервуар и не думал наполняться энергией. Иногда я ощущал что-то, перед глазами пробегали какие-то точки, блики, но это напоминало, скорее, обман чувств, чем прозрение. Губернатор за все время не появился ни разу и никак не дал знать о себе. Или он с самого начала принял меня за никудышнего 'ученика' или поступал так со всеми. Интересно, сколько у меня было предшественников? И что случилось с ними?