- Андрей Алексеевич, расскажите о себе. Только поподробнее пожалуйста.
- Родился я в 1971 году, в городе Красноярске...
Да-а. Слушать Сталин умел. Как и вытягивать из рассказчика самые мельчайшие подробности. Причём прерывал меня он очень редко и, как-то, тактично, ничуть не сбивая с общей темы моего рассказа. Прерывал в основном, проясняя для себя некоторые непонятные ему слова и выражения, а так же уточняя некоторые моменты из моей прошлой жизни. Что меня особенно удивило - чаще всего Сталин особенно интересовался моими детскими воспоминаниями: впечатления от фильмов и мультфильмов, от школьные лет, пионерлагеря и походы по магазинам. К периоду взрослой жизни он отнёсся менее заинтересовано, уточняя только какие-то мелкие дела. Несколько раз, видя что я выдыхаюсь и мой язык начинает заплетаться в пересохшем рту, он останавливал меня и предлагал попить чаю. Затем всё начиналось по новой до следующего перерыва. Когда я закончил рассказывать свою 'расширенную версию' автобиографии, стало уже смеркаться и я чувствовал себя выжатым скорее не как лимон, а как подсолнечный жмых, даже на пот сил уже не осталось. Внимательно посмотрев на меня, Иосиф Виссарионович покосился на погасшую трубку.
- Андрей Алексеевич. Давайте перекурим и пойдём покушаем. Да вы закуривайте, не стесняйтесь, - он как-то устало усмехнулся. - Как старый курильщик я вас прекрасно понимаю, так что курите.
Я слышал, что Сталин не очень любил, когда курят в его присутствии, но раз уж получил добро... С огромным наслаждением затянувшись я выпустил дым, расслабленно вздохнув от испытываемого кайфа. Иосиф Виссарионович понятливо хмыкнул, а я делая очередную затяжку пытался понять, зачем же он меня пригласил на беседу? Из любопытства? Не верю. Не тот он человек, чтобы для удовлетворения этого чувства потратил несколько часов своего времени, которое навряд ли лишнее. Да и вопросы, которые он задавал...Ведь не про политику и экономику спрашивал, хотя и этих тем касался, а про моё детство, про перестроечных детей, про детей девяностых. Про школы и лагеря отдыха, про досуг ребятишек и их увлечения. Вот эти моменты интересовали Сталина намного больше, чем политэконика. В какой-то момент у меня промелькнула мысль, что Сталин решил более плотно заняться именно детьми, ведь если правильно, без формализма и излишнего официоза приняться за детское воспитание, то, вырастая, из них навряд ли получатся 'чубайсы и фурсенки'. А значит шанс, на создание нормального, здорового общества и сохранения Советского государства значительно возрастает. Сразу вспомнилось, как наши школьные инициативы губили учителя и представители райкомов, как отдыхали душой в секциях юных техников. Как тринадцатилетним пацаном бегал в военно-патриотический клуб 'Шурави', организованный парнями-афганцами в подвале соседнего дома. Как учили нас рукопашному бою, таскали нас в лес, учили жизни и ещё много-много хорошего, связанного с теми молодыми парнями вернувшимися с войны и взявшимися за нас, дурачков, вытягивая из болота, в которое мы проваливались вместе с родителями и всей страной. Простите мужики, что забыл ваши имена, но благодарен вам останусь на всю жизнь! Как потом отобрали у нас подвал, который мы все успели превратить в нормальный клуб с небольшим спортзалом с самодельными тренажёрами, комнатами отдыха и кабинетами для занятий. Организация нового техучастка ЖКО оказалось важнее для тогдашних властей, чем патриотический клуб, в который с радостью ходило полсотни пацанов и девчонок, вместо того чтобы шляться по улицам, ища приключений на свои пятые точки. И про это меня Иосиф Виссарионович тоже подробно расспрашивал. Дай Бог, чтобы моё предположение оказалось верным!