К счастью, физическая сила отступает перед ее арсеналом оружия.
— Если вы не прекратите это сию же секунду, я скажу леди Монтегю, что вы солгали и что мы провели ночь вместе в конюшне! — пригрозила она.
Этот несносный мужчина прищурился и тут же убрал руки от ящика рядом с птичьей коробкой. Она услышала, как зашевелился Перси. Еще секунда, и бедный попугай потребует завтрак в таких выражениях, которые заставят покраснеть даже моряка.
Не обращая внимания на растущее раздражение мистера Монтегю, о чем свидетельствовало его угрожающее молчание, Джослин зашла за угол, конюшни, где леди Белден не могла видеть их из окна. И где этот несносный человек не мог потревожить попугая Ричарда.
Она старалась не смотреть на его забинтованные пальцы. Ей было стыдно, что она поранила его, но сдержать любопытство оказалось выше ее сил. Ей никогда не доводилось видеть босой мужской ноги. У его ноги был высокий подъем и длинные изящные — по–мужски — пальцы.
— Отродясь не слыхал угрозы глупее, — наконец проговорил он, прихромав к ней.
Со своими чересчур длинными волосами, вылезшими из немодной косички, он еще больше походил на пирата.
Когда она приподняла юбки, чтобы переступить через лужу возле лошадиной кормушки, он взял ее за локоть и помог перешагнуть, хотя сам едва стоял на ногах. Она изумленно взглянула на него, когда он продолжил разглагольствовать, словно его пальцы не сжимали все еще ее руку.
— Вы загоните себя в ловушку, а меня — в семейные путы, — запротестовал он. — И ради чего? Ради какой–то безмозглой птицы?
Он защищает ее от ее же действий? Что же он за человек? Не из тех, кому ее опыт позволяет верить.
— Перси редкой, древней породы, и с ним следует обращаться почтительно, как с королем, — сообщила ему Джослин. — Его нельзя поить элем и выносить ночью под дождь. В самом деле, если б существовала птичья полиция, герцога пристрелили бы; за то, что он оставил Перси на своего племянника. Мистер Огилви — презренный тип, который, вероятно, выдергивает у Перси перья, когда никто не видит.
Она старалась не обращать внимания на силу руки, сжимающей ее локоть, но теперь, когда предательская мысль о браке укоренилась, не могла не думать о сильных умелых пальцах, касающихся ее. Это вызвало у нее легкое беспокойство, но не настолько, чтобы отступить.
Она сделает все, чтобы обеспечить свою маленькую семью домом, которого они заслуживают. Какой прок от состояния, если с его помощью нельзя подарить счастье тем, кого любишь?
Мистер Монтегю испустил многострадальный вздох, который она за свои двадцать три года слышала от огромного числа мужчин. У нее имеется множество аргументов, которые можно противопоставить этим вздохам, но она устала их высказывать. У нее теперь есть собственное богатство, и плевать ей, что думают мужчины.