Хроникер еще успел пополнить свою колонку в газете происшествиями с масленичных гуляний. В ресторане Колгушкина, помещающемся в доме Крашенинникова, на Покровке, один из посетителей, поев блинов, отказался платить по счету, поднял крик и на глазах у Адаманского произвел буйство, а по дороге в участок избил дворника. По Покровке навстречу хроникеру городовой вел двух задержанных весьма подозрительного вида: у одного из них висел на шее лом-фомка, а в руках было долото, а другой имел при себе долото и две стамески. Так и рыскали по празднующему городу, канальи!
С заходом солнца на катке Русского гимнастического общества на Патриарших прудах состоялся «карнавал на льду». Адаманскому едва удалось протиснуться сквозь плотные ряды зрителей. С семи часов вечера стали появляться костюмированные: обыватели обсуждали «Шахерезаду», «Турчанку», «Гадалку», «Кармен» и «Весну», а также «Трубочиста», «Винную монополию», «Гения силы и здоровья», «Я ел геркулес», «А я нет», «Водолаза» и «Фонарь Цветного бульвара».
Хроникер был нетрезв и заранее ностальгичен, умилялся крепкому словцу в свой адрес и не сводил глаз с красавицы в снежно-белой шубке с алым шелком на шее. Да это же «фемина в красном»! – вдруг прозрел завороженный зрелищем Адаманский. Присмотревшись, он обнаружил, что фемина опирается на руку господина Углицкого. И тот выглядит весьма довольным, если не сказать – счастливым. Эх, как несправедливо устроен мир, подумал Адаманский. Ну почему одним – роскошные фемины, а другим – дешевые кокотки? Желание подержать в руках эту райскую птицу пересилило доводы затуманенного алкоголем рассудка, и репортер продрался сквозь толпу на каток. Разогнавшись, он сшиб фемину и повалился вместе с ней на лед. Какие черти колобродили в его голове, можно только догадываться. А фемина под ним не завизжала, против всяких ожиданий, а расхохоталась. И рот ее был так близко, так призывно блистал жемчужными зубками, что Адаманский не удержался – покрыл его своим горячим ртом. А кто бы удержался? Но тотчас был рывком поднят за шкирку и отоварен кулаком в челюсть. И это тоже оказалось ему в радость!
– Адаманский?! – изумился ревнивый покровитель шаловливой этуали, разглядев хулигана.
– Ох, простите, Димитрий Иоаннович, не признал спьяну, – засмеялся хроникер, мысленно записывая себе в приход очко.
В начале весны репортер выдал дворнику три рубля из командировочных меценатских средств и отослал его в участок выправить себе заграничный паспорт. Вскоре он выехал в Одессу и оттуда на пароходе итальянского генерального общества «Медитеррано» начал свой африканский вояж.