Должно быть, атака была хорошо спланирована.
Ошеломлённый Плут выслушал поток ругательств, пока очкарик пытался вскрыть замок на дверце клетки длинным тонким клинком. Внезапно раздался щелчок.
— Ну наконец-то! — воскликнул он, но его торжество было преждевременным: воздух разорвал вой клаксонов, и дозорный подал сигнал тревоги:
— Шрайки!
Одно-единственное слово возымело немедленное действие: зеваки и случайные прохожие немедленно бросились врассыпную, подальше от необычного зрелища. Одни устремились к навесу, другие метались по площадке, тщетно пытаясь улизнуть, едва только услыхали тяжёлый топот приближающейся охраны. А те, кто мирно спал на походных койках во время налёта, вскочили и, подхватив свои пожитки, разбежались кто куда.
Выскочив на Дорогу через Великую Топь, купцы и мелкие торговцы, решившие, что пора уносить ноги, в панике двинулись дальше, несмотря на глухую ночь. Те, кто шёл пешком, пытались укрыться в тени, чтобы сберечь товары, а те, у кого были повозки и телеги, принялись погонять своих ежеобразов и живопыров, на стегивая их плётками, и щёлканье бичей смешалось с воем сирен и испуганными воплями. Сталкивались и переворачивались колымаги, раздавались сердитые возгласы и жалобные стоны, когда повозки валились набок и товары сыпались с них и раскатывались в разные стороны по деревянной мостовой. Но всю разноголосицу перекрывали хриплые, визгливые крики шраек, строевым шагом двигавшихся в сторону площадки для отдыха по Дороге через Великую Топь.
— Они в пятидесяти шагах! — закричал дозорный и добавил: — Я слезаю.
У Плута ноги будто вросли в землю. Оцепенев, он широко раскрытыми глазами смотрел, как настежь распахивается дверца клетки, капитан Гриф Мёртвая Хватка с трудом протискивается в узкое отверстие и тяжело падает на доски. «Он свободен!» — осознал Плут, и сердце его затрепетало от радости. Старый капитан был спасён!
И тут же раздался пронзительный вопль: кто-то кричал от дикой боли, и этот голос перекрывал шум толпы, топот и визг шраек.
— Очкарик! — прогромыхал одноглазый.
Пират опустился на колени рядом со своим товарищем, который ещё минуту назад сидел у него на плечах. Теперь он был мёртв. Стрела, выпущенная из арбалета, разбила стекло его очков и вонзилась в глаз.
— Очкарик, друг мой, — зарыдал пират.
— Пойдём, Чурбан, — послышался голос капитана. Он положил руку на плечо одноглазому. — Теперь ему уже ничем не поможешь. Пора сматывать удочки, пока остальные не испытали на своей шкуре, что такое оружие шраек.
— Я не брошу его здесь, — воинственно ответил Одноглазый, взваливая обмякшее тело товарища на плечо. — Он заслуживает достойного погребения.