В каждой общине – свой генератор с крошечным лимитом бензина. НПЗ стоял колом, никто ничего не собирался там делать «для дяди». Поделить стратегический объект не получалось, забрать же его в исключительное владение не смог никто. Котлы, заготовка, охота – все отдельно. Стену охраняли сегментами по зонам, в итоге ночью на периметре целая толпа. Выделить кого-то для непроизводительной деятельности не получалось. Какой там клуб…
Три раза украинцы пытались объединиться и совместно поставить финал этого водевиля, но ничего не вышло – мешала вечная украинская неопределенность в векторе движения.
Самое страшное получилось с медиками: врачи, фельдшеры и медсестры оказались разодранными по кланам, без оборудования и инструментария. Первый взрыв случился, когда от ураганной пневмонии в одной из групп умерла семилетняя девочка, – отец пошел вразнос, добрался до единственного терапевта, резидента недружественного клана, и застрелил его из нагана. При том что этот врач, невзирая на клановость, честно, хоть и поздно, пытался оказать ей помощь как мог. Только вот не смог он ни хрена… Никто целевых поставок для серьезной медицины не делал: общинам просто не хватало лимита. Потому вторая нелепая смерть – аппендицит с перитонитом, – произошедшая уже в другой общине, привела к настоящему бунту. Два пострадавших клана на время объединились и ринулись в операторскую выправлять ситуацию. Дальше – закономерно: озверевшие люди выдернули ответственного из-за пульта, как в Раде, стали пытаться сами «жмать планшетку» – и конец… Огонь погас, настала Тьма. Без объяснений. И спросить-поклониться невозможно, неведомая аппаратура просто отключилась! В сердцах один из «борцов» расхреначил экран локтем, и все пошли вниз, горевать.
В окрестностях, как и у нас, объявились бандиты на машинах – похоже, что ложка дегтя для больших кластеров в этом мире обязательна. Ныне часть осела в посаде, многие покинули Монастырь и ушли подальше. Ни о каком «магните» и речи быть не могло. Вскоре слухи о злосчастном месте поползли по округе, и люди буквально шарахались от Монастыря, числя его чуть ли не столицей Мордора…
Радист Монастыря, представитель донецкой группировки, доброволец и фанат эфира, выпросил станцию и раскладной «подсолнечник» еще в первые дни. А вот нормальную антенну на колокольню, в помещении которой оборудовал гнездо, получить не успел. Мастерил сам, из чего есть, вышло плохо. И тем не менее он сумел настроиться и установить примитивную телеграфную связь с Вотяковым.
Когда взмокший Юрик наконец-то закончил художественное изложение информации, слово взял Сотников.