— Спасибо. Папа, у тебя вид усталый. Что происходит?
— Ничего особенного. Война, Алёша. Всем тяжело сейчас.
— Как настроения в войсках? Когда эта война уже закончится-то?
— Настроение в войсках бодрое. Снабжение наладили, наконец-то. Весной большое наступление планирую. Вобьём Вильгельма в землю по самые брови!
— Хорошо бы. Страна устала от войны. Может, проще с Вильгельмом договориться? Ну их, эти проливы. Мир важнее сейчас.
— Это кто тебе такие мысли внушил, Алёша? Как можно сейчас выходить из войны? Сейчас, когда мы почти победили! Пойми же, Алёша, проливы — вековая мечта России. Ещё Пётр I мечтал о них. И сейчас, когда мы стоим в одном шаге от победы, идти на попятный просто преступно!
— Нда. А в Петроград зачем ездил сегодня? Что-то случилось? Или к Рождеству готовишь город?
— Нет. Обычное заседание правительства. Доклады, сводки. Всё как обычно.
— И как доклады? В стране всё спокойно?
— Конечно. Есть некоторое недовольство, разумеется. Люди устали, ты верно это заметил. Но ничего страшного. Разобьём Вильгельма, встанем твёрдо в проливах, тогда и отдохнём.
— Угу. Я так и думал. Знаешь, папа, а давай отдохнём сегодня! Я с Настей новую песню сейчас в салоне исполнять буду дуэтом. Оля с Таней сыграют нам. Пошли, послушаешь?
— А что за песня?
— Новая. Я сам сочинил её.
— Сам сочинил? Прелюбопытно.
— Так пошли?
— А как же работа?.. Впрочем, бог с ней. Позже доделаю. Пойдём, Алёша. Очень интересно, что ты такое сочинил…
* * *
— Ну, убедился? А ты сомневался ещё! Тоже мне, царь! Бросил все дела, поскакал сразу песенку слушать дурацкую. Первым же поводом воспользовался.
— И что?! Он любит меня. И сестёр. Вот и пошёл.
— Ага, а Россией за него Святой Дух управлять будет, да? Так не делается!
— А как делается? Вот, смотри! Помнишь, как это было? Наташа ту модель крана три месяца клеила из спичек. Три месяца! А отчим твой, что ей сказал? "Спасибо, поставь на подоконник". И всё! Сразу зарылся обратно в свои чертежи. Это же вообще нужно было умудриться забыть о собственном дне рождения!
— Просто он очень ответственно относится к своей работе. Не как некоторые. И цена его ошибки весьма велика. Обрушение башенного крана для семидесятиэтажного дома — ужасная катастрофа.
— Ну да. А то, что Наташа потом полчаса ревела в ванной — не катастрофа? Ему железный кран важнее, чем собственная дочь!
— А твоему важнее песенка, чем судьба Империи и десять миллионов жизней!
— Он про десять миллионов ещё не знает.
— И не узнает, если так и дальше вести себя будет. Его грохнут раньше. И нас вместе с ним.
— Ладно, Пётр. Давай, не станем ссориться. Мы же эту песню и затеяли только для того, чтобы как-то сдвинуть папу. Послушает, быть может, как-то убеждаем станет.