Шагали и шагали к фронту добровольцы-ударники, батальон за батальоном.
А по тыловым городам двигались в четком строю юнкера-манифестанты, неся плакаты: «Война за свободу до победного конца!»
О какой, собственно, войне речь в данном случае? Понимай как знаешь…
Выслушав всевозможнейших ораторов, рвал на себе гимнастерку вконец запутавшийся Митрохин:
— Чего на войну взъелись? Через войну я, можно сказать, в разум вошел. А тут, окромя вшей, шпиёны развелись. Мутить нашего брата? Англичанин и хранцуз с нами, мериканцы за нас. Вот она, победа, поднажать только — и сомнем немца! А вы — нам нож в спину? Вильгельму спасаете от штыков русских? Долой шпионов!
Но почему-то помалкивал угрюмо ефрейтор Фомичсв, прежде такой словоохотливый. И — что удивительнее всего — подошел к Митрохину на своих гнутых ножках подпоручик Лютич, алея революционным бантом, взглянул побывало ласково и сказал так, чтобы всем было слышно:
— Молодец, Митрохин! Молодец, солдат! Лучше всех высказался. И если было когда что не так меж нами… то не со зла я, поверь! То треклятый царский режим калечил наши души.
Митрохин глядел на подпоручика, на его алый бант и бестолково моргал светлыми ресницами.
…А из глубины России движутся к фронту все новые и новые ударные батальоны. Вот она, свежая сила, идущая на смену переутомленным и разлагающимся фронтовым частям, реальная вооруженная сила, на которую можно рассчитывать и опереться в любом наидерзновеннейшем политическом мероприятии! Такие мысли будоражили неугомонного Михаила Артемьевича Муравьева, который будет вскоре назначен председателем «Центрального исполкома по формированию революционной армии из добровольцев тыла для продолжения войны с Германией». За особые заслуги в формировании ударных батальонов и в борьбе против разлагающих армию антиоборонческих настроений Керенский присвоит капитану Муравьеву звание подполковника.
Семьдесят шесть подольских большевиков собрались июльским утром, чтобы обсудить свои дела. Председательствующий Матрозов объявил весьма насыщенную повестку дня, секретарь Калнин приготовился вести протокол.
Иосиф сидел сосредоточенный, обдумывая свое предстоящее выступление и в то же время слушая других товарищей. Время для обдумывания еще оставалось: его вопрос был в повестке девятым по счету.
События последнего времени сами подсказывали, что предлагать и что делать. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что Временное правительство не имеет ничего общего с революцией, более того — враждебно ей. И, следовательно, должно быть лишено какой бы то ни было государственной власти. А разоблачать его надо с исключительной решительностью, до полной наготы. Временщики обанкротились буквально во всем. Куда ни ткни — всюду все расползается, как подгнившая дерюга.