Он был одет в тот же вечерний костюм, в котором Арлетта видела его за обедом, в то время как она снова была в ночной рубашке и неглиже, а волосы были распущены и разметались по плечам.
Она снова предстала перед ним в самом неприличном виде, так же, как тогда, когда она танцевала в бальной зале.
Арлетта смотрела на герцога, и ей показалось, что он глядит на нее с подозрением.
У нее мелькнула мысль, что герцог думает, что у нее здесь назначено свидание. Например, с графом.
Арлетта быстро сказала:
— Монсеньор, в капкан попало животное, оно кричало от боли, и я не могла больше спать.
— Животное? — переспросил герцог.
— Да, монсеньор, — ответила Арлетта, — оно кричало прямо под моими окнами.
— Так вы говорите, что не можете заснуть?
Арлетте казалось, что она говорит очень несвязно и неубедительно, и герцог ей не верит.
— Я уже спала, монсеньор, но крики несчастного животного меня разбудили, и я не могла больше спать. Невозможно делать вид, что ничего не происходит, когда кто-то рядом бьется в агонии.
— Раз так, мы вместе что-нибудь придумаем, — сказал герцог. — Дайте-ка лампу, я пойду впереди.
Причудливые тени заплясали на старых каменных сводах, а герцог и Арлетта все глубже и глубже спускались под землю.
Арлетта подумала, что герцог считает ее глупой.
Стояла тишина, но когда они достигли последней площадки, где находились железные двери, которые вели в темницы, Арлетта снова услышала громкие вопли животного.
Герцог тоже услышал крики и, прислушавшись, сказал:
— По-моему, это здесь.
С этими словами он открыл одну из дверей. Вопли стали просто душераздирающими. Они многократно усиливались, отражаясь от сводчатых стен старой камеры.
Потолок был совсем низким, не выше человеческого роста. В камере было единственное окошко, совсем крохотное. Оно было намертво закрыто частой металлической решеткой.
Лампа осветила камеру, и они увидели, что к одному из прутьев снаружи от окна привязана за лапку маленькая черно-белая кошечка.
Это был еще котенок, но уже достаточно большой, чтобы издавать такие пронзительные вопли.
Герцог передал лампу Арлетте и стал распутывать узел.
— Если мы его развяжем, он свалится в реку, — испуганно сказала Арлетта.
— Ничего с ним не случится, — ответил герцог.
Арлетта не видела его лица, потому что он стоял к ней спиной, но чувствовала, что герцог очень сердит. Привязать кошку мог только тот, кто живет в замке. Кто этот человек, Арлетта не знала. Она была уверена в том, что виновнику лучше не попадаться герцогу на глаза — он понес бы суровое наказание.
Наконец кошка была освобождена и, как предполагала Арлетта, выпала в окно. Она упала или в реку, или на камни у подножия башни. Но вопли прекратились.