В густом подлеске снова что-то зашебуршилось — судя по всему, какое-то животное угодило в ловушку. У меня противно засосало под ложечкой — проклятая чаща, судя по всему, высасывала жизнь из какого-то крохотного беззащитного существа как высосала бы и из меня, окажись я на его месте, беззвучно шепнул мне на ухо вкрадчивый голосок.
Внезапно придя в ярость, я принялась лихорадочно рвать виноградные плети и ломать ветки — я продиралась сквозь них, не обращая внимания на шипы. Попавшая в беду зверушка забилась — может, почувствовала, что помощь уже близко, а может, просто перепугалась, не знаю. Сама не понимаю почему, меня вдруг охватило острое желание добраться до нее… освободить, в голове мелькнула неприятная мысль, что животное может быть ранено, но даже страх, что оно может укусить, не смог меня остановить. Внутренний голос, проснувшись, твердил, что я, должно быть, спятила — ведь это дикое животное, — но я велела ему заткнуться.
Отпихнув в сторону некстати возникшую прямо перед глазами колючую ветку, я вздрогнула — послышалось хлопанье крыльев, и что-то пронеслось мимо, едва не задев меня по лицу. Я так испугалась, что от неожиданности приземлилась на пятую точку… но это оказалась всего лишь птица — крохотная черная птичка. Пролетев пару футов, она упала на землю. Неужели столь крохотное существо могло поднять такой шум? Но поскольку вокруг воцарилась тишина, я решила, что птица, запутавшись в чаще, отчаянно билась, пока не повредила крыло. Я подошла поближе, чтобы посмотреть, сможет ли она взлететь, а она, повернув ко мне голову, разглядывала меня своими желтыми глазками-бусинками. Довольно долго мы вот так таращились друг на друга, потом пичужка, отчаянно захлопав крыльями, все-таки умудрилась оторваться от земли. В тот же самый момент я заметила, что на тропинку, прорвавшись сквозь проделанную мною дыру, упал луч солнца.
Поскольку дыра была справа, я решила, что там восток. Птица улетела на север. Я окинула взглядом тропинку в том направлении, куда улетела птица, но она скрывалась в лесу. Я повернулась и зашагала на юг.
К тому времени как я выбралась на дорогу, часы показывали уже половину девятого. Первое, что бросилось мне в глаза, был «Дом с жимолостью». Ставни были открыты, окна распахнуты настежь. Белые кружевные занавески трепетали на ветру, то и дело цепляясь за ветки жимолости. Казалось, дом дышит полной грудью. Должно быть, хозяйка риелторского агентства, приехав пораньше, решила проветрить дом, чтобы показать его мне. Мне внезапно стало стыдно: зачем причинять человеку столько хлопот, если я не собираюсь покупать его?