Я вдруг почувствовала, что падаю. Не знаю, каким чудом мне удалось удержаться на ногах, пытаясь избавиться от существа, вцепившегося в мою ногу. Но стоило мне только взмахнуть лыжной палкой, как из лесу выскочил Ральф и, одним прыжком вскочив на спину повисшей на моей ноге призрачной твари, храбро вонзил в нее зубы.
— Ральф! — ахнула я.
Тварь, пронзительно взвизгнув, свалилась, и моя щиколотка приобрела прежний вид. Я снова ахнула, а мой спаситель вместе с призрачным крабом кубарем покатился по снегу, упал в сугроб и скрылся из глаз.
— Калли! — услышала я голос Лайама.
— Сейчас! — отозвалась я, схватила Ральфа, сунула его в карман и бросилась бежать — подальше от этого леса — и опомнилась, только когда рухнула на руки Лайаму.
— Чем ты там занималась?
Я огляделась.
— Так, ничем. Я увидела Ральфа, — пробормотала я, вытаскивая из кармана мышонка. — На него напала… сова.
— Бедный малыш! — Лайам, нагнувшись, осмотрел мышонка, но не стал к нему прикасаться. — Давай отнесем его домой, стати, ты хромаешь.
— Кажется, я подвернула ногу, — сказала я.
Укутав Ральфа потеплее, я уложила его в старую корзинку, отнесла в библиотеку и поставила возле камина.
Осмотрев щиколотку, я увидела, что она покрыта ссадинами и уже успела опухнуть. Странно, но боли я не чувствовала — щиколотка как будто онемела…
Покачав головой, Лайам подсунул мне под ногу подушку, потом сходил на кухню за льдом и сделал мне холодный компресс.
— Хорошенький Новый год! — укоризненно буркнул он. — Думаю, танцы на сегодня отменяются. Ну и Бог с ними — зато у нас есть шампанское.
Он принес из холодильника запотевшую бутылку, достал два бокала, потом откуда-то как по волшебству появились сыр, хлеб и фрукты, и Лайам принялся кормить меня, как ребенка. Меня так трясло, что я выпила залпом два бокала шампанского и только после этого немного успокоилась. Лайам, конечно, твердил, что это от холода, но я-то знала, что холод тут ни при чем: виной всему страх. Почему я так испугалась каких-то теней, и что за существо напало на меня? Выходит, тетушка не ошиблась, сказав, что в Фейрвике для меня скоро станет небезопасно. Как ни печально, но Аделаида снова оказалась права.
Я выпила еще шампанского, а потом Лайам стал кормить меня с ложечки клубникой со взбитыми сливками. Каким-то образом у меня на носу вдруг оказался небольшой холмик взбитых сливок. Лайам нагнулся и быстрым движением слизнул его. Я, развеселившись, мазнула сливками его по губам, так что у него под носом появились белые усы. Кончилось все тем, что он прижался перемазанными сливками губами к моей груди. Я и ахнуть не успела, как он уже расстегнул пуговицы у меня на блузке и проложил цепочку сладких, чуть липких поцелуев вдоль моего живота. Кончиком языка игриво пощекотал пупок, и я со стоном признала свое поражение.