— Это здесь Дэлия Ла Мотт писала свои книги? — спросила я.
— Нет, — ответила Дори, — ее кабинет наверху, в башенке, рядом со спальней.
Дори провела меня к широкой дубовой лестнице. Ее высокие каблуки негромко цокали по деревянному полу, под моими сандалиями на плоской подошве полы недовольно потрескивали и похрустывали — казалось, я шла по яичной скорлупе.
— Можно не волноваться, что в дом проберется грабитель, — пошутила я. — Эти полы — лучше любой сигнализации, верно?
Добравшись до второго этажа, Дори обернулась.
— Нет, — с самым серьезным видом возразила она. — Вам вообще не нужно волноваться, что кто-то проберется в этот дом. Да и потом, у нас на редкость спокойный город.
Дори показала мне четыре небольшие спальни — одну практически целиком занимала внушительных размеров кровать и встроенные шкафы, придававшие ей сходство с каютой. Дори объяснила, что это бывшая спальня Дэлии. Рядом оказалась кладовка, где хранилось постельное белье, ванная — при виде ванны с когтистыми лапами размером с небольшую шлюпку я онемела, — и вот наконец мы с ней уже стоим перед дверью в самом конце коридора.
— Хозяйская спальня, — объявила Дори. — Хотя, если честно, не помню, чтобы тут кто-то спал.
Угловая комната выходила окнами на восток. Из огромных окон открывался потрясающий вид на разросшийся за домом сад и горы на горизонте. Кровать стояла у противоположной стены, так что по утрам можно было любоваться ими, а проснувшись среди ночи, видеть, как по небу плывет луна. Из юго-восточного угла комнаты мы попали в восьмиугольную башенку. Три стены ее занимал стол, еще три — доходившие до подоконников встроенные книжные полки, две оставшиеся занимали двери, ведущие в спальню. У стола стоял узкий, с прямой высокой спинкой деревянный стул, на который я тут же уселась. В столе оказалось немыслимое количество всяких полочек и выдвижных ящичков. Открыв один из них я, к своему восторгу, обнаружила внутри голубое яичко малиновки.
— Думаю, все бумаги Дэлии Ла Мотт были переданы в библиотеку вместе с книгами, — выдвинув еще один ящик, предположила я.
Внутри лежал гладкий белый камешек, похожий на обточенную волнами гальку.
— Вообще-то я думаю, что Матильда перетащила все бумаги тетушки на чердак.
— На чердак? — удивилась я.
Дори обреченно вздохнула:
— Я так и думала, что вы захотите его увидеть.
Прожив большую часть жизни в многоквартирных домах, я слабо представляла себе, что такое чердак. Сказать по правде, я предполагала увидеть что-то вроде голубятни под самой крышей — пыльной, с паутиной в углах, — а вместо этого, поднявшись по узкой винтовой лестнице, оказалась в комнате, где было очень чисто, и в воздухе витал слабый аромат чая. (Собственно говоря, ни плесени, ни пыли в доме не было и в помине.) Чаем тут пахло, вероятно, потому, что бумаги Дэлии Ла Мотт были аккуратнейшим образом сложены в коробки из-под чая; на каждой был ярлычок с логотипом «Чайная компания Ла Мотт» и обозначением сорта — «Дарджелинг», «Эрл Грей», «Лапсанг», «Сушонг» и другие экзотические названия.