– Вот интересно, – рассуждал Старый, – я помню, когда-то, если надо было выписаться из больницы раньше намеченного срока, пациенты, бывало, выклянчивали у врача разрешение: отпустите, мол, сильно надо. А тот уже решал: хочу – отпущу, хочу – нет. И часто бывало – не отпускал. Хотя выписка в ряде таких случаев жизни и здоровью пациента ничем не угрожала. И врач об этом знал, и пациент, особенно если лежал в больнице с чем-нибудь вроде гастрита, – а вот не хочу тебя выписывать! Левая нога моя так желает! (Часто за этим, правда, скрывалось нежелание оформлять историю болезни на выписанного и заполнять новую – на того, кто на освободившееся место поступит.) Но самое интересное: люди, которым, бывало, до зарезу надо было действительно уйти из больницы по возникшим обстоятельствам, очень часто тем не менее, вздохнув, вновь шли ложиться на койку в опостылевшую палату: врач не разрешил! Хоть дверь в палате на замок не закрывалась, решеток на окнах не было, а сами они были вполне дееспособными и вменяемыми, так что задержать их при их ясно выраженном нежелании оставаться в стенах лечебного учреждения никто бы не смог, да и не пытался бы. Но! А вдруг… Вот и не уходили, потому что в таком случае приходится брать ответственность на себя, а это стремно. И страсть как не любил наш человек это дело – отвечать за свои действия. Пусть уж лучше свадьба единственной дочки без меня состоится, пока я на койке валяюсь, не я виноват. Врач не разрешил… Та же байда с эвтаназией была. Так ратовали за нее, так ратовали, чтобы ввести, значит, штуку такую и ответственность с себя снять. Потому как страдать от боли при онкологии не хочется, но одновременно и покончить с этим страшновато. И не столько оттого, что при этом больно будет, – куча вполне доступных способов есть уйти из жизни практически безболезненно. Да и страдали люди, бывало, от болезни так, что любая кратковременная боль от этого – пустяк в сравнении с теми же онкологическими болями. Другое останавливало. А вдруг там что-то есть? И за самоубийство – придется отвечать? Нет уж… Я вот бумагу подпишу, а укол мне ты, доктор, делай. Ну или яда вкусного, негорького, принеси. А я вроде при таком раскладе уже как бы и не совсем при чем.
– Да, помню. – Крысолов быстро шел по коридору, но успевал перебрасываться со Старым фразами. – Даже мне передача одна врезалась. Человек чуть ли не линчевать Минздрав в полном составе предлагал, потому как наблюдал месяц за страданиями своего родственника, умирающего от рака поджелудочной железы, а вот врачи его не убили, потому как инструкции у них такой не было. Я сам тогда еще удивился: ну сильно ты хочешь облегчить страдания родственника – скорми ему втихаря какого-нибудь крысиного яда, раз уж такой сердобольный и нет сил терпеть его мучения. Ан нет – пусть врачи убивают. А я такую ответственность на себя брать не буду, потому как я гуманен до невозможности.