Место им хозяин отвел в отдельной комнатенке, и двери были плотно прикрыты, но разговаривали они все равно вполголоса – мало ли. Неуютно Артем все же себя чувствовал в поселке. Вот уж точно: злачное место. Без перевода со старославянского.
– Ну вы циники прямо какие-то. – Варька с некоторым возмущением двинула по столу тарелку.
– Варенька, – вкрадчиво спросил Старый, – а вы задумывались когда-нибудь над смыслом слова «цинизм»? Откуда это пошло? Вот нас, медиков, в цинизме только ленивый не обвиняет.
– Так это… – Варька озадаченно глянула на Старого, с любопытством взиравшего на нее прищуренным глазом сквозь прозрачную бутылку. – Ну цинизм – это плохо.
– А что «плохо»? Почему?
– Ну… ну не знаю… Кстати, циник – это от цианистого калия, что ли?
– Ага, – глубокомысленно пробормотал Банан. – Сейчас Старый ей опять про холм загрузит.
– И загружу, – легко согласился Старый. – Был такой, в древних Афинах. Там каких только, в этих Афинах, философских школ не было: и стоики, и перипатетики. А вот те, кто на Кинийском, или, иначе, Цинийском холме обитали и вокруг него, – циники. Учили, что надо в этом мире обходиться без ложных условностей. И никакой связи с цианистым калием. Среди прочих – к циникам и Диоген относился. Да-да, тот самый, что в бочке жил, днем с фонарем по городу шатался – «человека» искал, с царем Александром Македонским беседовал – солнце просил не заслонять, ну и прочее разное. Среди этого самого «прочего разного» – Диоген прилюдно, не стесняясь, занимался мастурбацией, а когда его стыдили, спокойно отвечал: «Ах, если бы так же легко можно было бы утолить голод». Вот и пошло: циник – значит, не соблюдающий общепринятые установленные нормы. А ведь если вдуматься, Диоген ничего, кроме правды, не сказал. Надо думать, философ наш был всего-навсего эксгибиционистом – из тех, что в парках в плащах распахнутых на дорожки перед посетительницами выпрыгивают, «прелести» свои демонстрируя. Вот только никто их циниками не именует, и даже просто философами, хотя делают они ровно то же самое, что и Диоген. Вот и стало название нормальной в общем-то философской школы нарицательным для обозначения таких людей. Каких? А таких, как Генрих номер четыре, что перешел из протестантства в католичество, заявив: «Париж стоит мессы», – цинично заявив, по мнению его бывших соратников. Циником окрестили американского президента, назвавшего генерала Стресснера: «Он сукин сын, но он – наш сукин сын!» Ну и нас – когда циниками называют? – И сам же ответил: – Когда мы, как и Диоген, и президент, и Генрих Наваррский, говорим