Облизав сухие губы – они у него всегда сохли, отчего его Ленка Коржиком и прозвала: «…Губы у тебя, будто коржик», – шепнула она ему, когда он в первый раз осмелился ее поцеловать в щеку, а сейчас особенно, – он сказал охрипшим голосом:
– Лена, отсюда надо уходить. Я сейчас выскочу с этим дрыном, – он кивнул на палку, – и попробую их хоть немного отвлечь на себя, а ты убегай. Здесь у нас точно нет шансов. Я тебя догоню, а если ты задержишься, мне будет трудно и самому отбиваться, и тебя защищать, а я тебя догоню, потом, честно…
Шаги сверху были уже на втором этаже, и времени оставалось лишь несколько секунд. Он рванул палку из ручки, с сожалением подумав, что вместо бегания по этажам надо было попробовать хоть как-то заточить ее, и распахнул дверь. Мертвецы стояли полукругом возле двери: по-видимому, они подошли не настолько близко, чтобы по каким-то неведомым инстинктам ломиться в двери, а, потеряв из виду добычу, просто ждали, когда из двери кто-нибудь выйдет. Едва Коржик выскочил из дверей, как самый ближайший мертвец, высокий парень в зимней куртке с полуоткушенной щекой неожиданно быстро выбросил руку, чтобы схватить его. Коржик отпрянул было в глубь спасительного подъезда, но потом, вспомнив, что у него за спиной, с отчаянным тонким криком рванулся вперед и вбок, выбросив палку перед собой, совсем как солдаты штык на кадрах старой кинохроники. Он всадил палку прямо в грудь тощей девчонке, на которой не было вообще никаких следов – ни крови, ни укусов тем не менее раз она была в компании с этими, точно, неживая, – та от толчка упала навзничь, ударившись непокрытой головой о бордюрный камень. Раздался какой-то деревянный удар, и девчонка вытянулась, больше не шевелясь. В страшном полукруге образовалась брешь, и Коржик изо всей силы толкнул туда Ленку, проскользнувшую из подъезда у него за спиной. Та едва не упала, но удержалась на ногах. Он хотел и сам бежать за ней, но в это время чуть выше щиколотки его цепко схватила ледяная рука: высокий парень, сделавший попытку схватить его и от резкого движения упавший на бок (они все же были в большинстве своем очень неуклюжими), все же сцапал его и сейчас тянулся оскаленным ртом к теплой плоти. Коржик изо всей силы ударил его свободной ногой в лицо. Там что-то даже хрустнуло, но на лице парня не дернулся ни один мускул, он только перехватил ногу еще и второй рукой, и Коржик понял, что сейчас он его укусит… Он только успел глянуть, где там Ленка, и с отчаянием увидел, что та, подобрав какую-то ржавую железку, бежит к нему – вот же дурочка, оба погибнут…