Шаги были все ближе и ближе… Вот на дальних колоннах появился оранжевый отблеск факелов, вот уже слышно тяжелое сопение неизвестных. С одной стороны, хорошо – раз сопят, значит, живые. С другой стороны…
Додумать я не успел, потому как наконец увидел ИХ, и мне сразу же захотелось оказаться за десяток лиг отсюда. Почему? Да потому что не каждый день можно увидеть, как оживают изображения со стен. Как-то не ожидал увидеть живыми тех, кого с такой маниакальной тщательностью изображали в виде статуй, рисунков и мозаики создатели Костяных дворцов. Полуптицы-полумедведи, о которых (УВЕРЕН!) не знал даже Орден. Высокие, такого же роста, как огры, массивные, почти квадратные, с толстыми руками-лапами и босыми когтистыми ногами, эти существа шли мимо меня. Большие вытянутые головы, чем-то похожие на медвежьи, с маленькими ушами, круглыми птичьими глазами и небольшими изогнутыми клювами. Клювы в свете факелов блестели, будто стальные. Странные и, не побоюсь этого слова, нелепые создания были облачены в свободные одежды цвета фиалок. Балахоны почти полностью скрывали тела существ, оставляя для обозрения лишь кисти рук, ступни и голову, которые были покрыты короткой шерстью рыжего цвета. А может, это была не шерсть, а перья. Никаких украшений и никакого оружия. В созданиях чувствовалась сила, уверенность и… старость. Даже не старость, а древность тысячелетий, способных возрастом поспорить с самой вечностью.
– Они – это сам мир,– внезапно прошептал Вальдер.– Они пришли на Сиалу в момент ее рождения. Первыми были не огры и уж точно не орки… Эти существа жили в самом начале Темной эпохи. Некогда великая и чуждая даже для огров раса, которой теперь уготовано жить здесь. Чужие нам… Абсолютно другие… Смотри, Гаррет, вот они – Первые дети этого мира.
Не знаю, откуда о полуптицах-полумедведях узнал архимаг, но смотрел я на тварей во все глаза.
Сейчас они проходили в пятнадцати ярдах от меня. Шли гуськом, друг за другом, громко сопя и переваливаясь с ноги на ногу. Каждый третий нес то, что поначалу я принял за факелы. Это были черные бугристые и отполированные до блеска деревянные посохи, на каждый из которых нанизано по черепу. Черепа эльфов и орков, людей и даже огров – они излучали яркий оранжевый свет, так похожий по цвету на огонь факелов.
Фигура сменялась фигурой, казалось, что веренице не будет конца. Сопение, звук шагов, царапанье когтей по плитам пола. Они проплывали мимо меня, корабли древности и былой силы, ушедшие на дно веков, и их огромные тени зловеще скользили по телам колонн. Наконец последний, восемьдесят шестой путник, высоко держа факел-череп, прошел мимо меня, и наступила темнота.