— Дэйв, я хочу сказать, что мы очень счастливы, что вы согласились нам помочь.
— При условии, что для меня найдется подходящая роль.
Клайн непонимающе моргнул.
— Распределение полномочий — непростая задача, — пояснил Гурни.
— Согласен как никогда. Давайте я буду до конца откровенен. Как говорится, раскрою вам карты.
Гурни подавил гримасу и вежливо улыбнулся.
— Я знаком с людьми из Нью-Йоркского управления, и они о вас крайне лестно отзывались. Вы были ведущим следователем в нескольких крупных делах, расследования держались на вас одном, но когда наступало время пожинать лавры — вы их всегда уступали кому-то другому. Поговаривают, что у вас был самый большой талант и самое маленькое эго во всем управлении.
Гурни улыбнулся не столько комплименту, который, как он понимал, был хорошо продуман, а выражению лица Клайна, который не смог скрыть удивления: как можно не желать славы?
— Мне нравится работа, но не нравится быть в центре внимания.
Клайн сощурился, словно пытаясь распробовать какое-то незнакомое блюдо.
После длительной паузы он подался вперед:
— Скажите мне сами, как вы видите свое участие в расследовании?
Это был главный вопрос. Гурни взвешивал возможные ответы всю дорогу от Уолнат-Кроссинг.
— В качестве консультанта-аналитика.
— Что это подразумевает?
— Команда бюро расследований занимается сбором, обработкой и хранением улик, допросом свидетелей, составлением рабочих версий и построением предположений касательно личности, мотивов и дальнейших возможных действий убийцы. Мне кажется, я могу помочь с последним.
— Каким образом?
— Мне всегда лучше всего удавалось собрать разрозненные факты в сложном деле и сложить их в разумной последовательности.
— Сомневаюсь, что это единственное, в чем вы отличались.
— Другим лучше удается допрос свидетелей, сбор улик…
— Например, обнаружение пули, которую никто другой не знал, где искать?
— Это была просто догадка. Обычно в каждой отдельной сфере расследования есть кто-нибудь талантливее меня. Но когда речь заходит о том, чтобы увидеть общую картину, отличить важное от неважного, — это моя работа. На деле я не всегда оказывался прав, но я был прав достаточно часто, чтобы это имело значение.
— Значит, у вас все-таки есть эго.
— Можно и так сказать. Я знаю, где мои возможности ограничены, но достоинства свои тоже знаю.
Он также знал после долгих лет допросов, как определенные типы людей реагировали на определенный подход к разговору, и сейчас не ошибся насчет Клайна. Судя по его взгляду, ему стало спокойнее, как только Гурни налепил ярлык на свое качество, которое тот столь мучительно пытался уловить и сформулировать.