В понедельник у городского зоопарка был выходной, и Алексей предварительно позвонил долговязому птичнику, чтобы тот подошел к служебному входу. Начальник пернатых стремительной птицей полетел на вожделенную встречу с кардиологом – правда, лечить ему требовалось вовсе не сердце, а голову, которая смерть как раскалывалась после вчерашнего. «Не придет же он, в самом деле, пустой», – рассудил кормилец попугаев, страусов и цапель. И здраво рассудил, между прочим.
Он поджидал доктора и его подругу в будочке сторожа, такого же похмельного субъекта неопределенного возраста, как и птичник. Сторож терпеливо выслушивал философские сентенции своего небритого визави, ибо сознавал: от птичника, вернее – от его юных друзей – напрямую зависит будущее. Это будущее целиком и полностью укладывалось в три, максимум – четыре предстоящих часа, наполненных радостью опохмелки. Что дальше – гадать не хотелось.
– Вот смотри, – с трудом ворочал языком кормилец пернатой фауны, – что в природе-то, брат, творится. Звери и птицы подражают нам, людям, берут с нас пример… Дурной пример!
Супружеские измены – р-раз… Где это видано, чтоб волк от одной волчихи к другой сбежал? А теперь – пожалуйста, адюльтер. Чуть не в каждой клетке.
Сторож из вежливости покивал головой, разливая по кружкам жиденький чай.
– Я слышал, у нас в зоопарке даже мужеложные дела отмечены. Среди зверей-самцов, – брякнул хозяин будочки.
– Вот-вот, – охотно согласился птичник, хотя сообщение сторожа было для него внове. – А самоубийства? Это два.
– Это три.
– Да, это три… У зверей, у них же инстинкт самосохранения превыше всего. Они себе никогда умышленно вреда не нанесут… Не наносили.
– Это ты про то, как павиан отравился? – уточнил сторож. – Так это ж несчастный случай… Ему просто корм несвежий дали.
Птичник хотел было поспорить с такой трактовкой гибели павиана, но тут в запыленном окошке показались две молодых, жизнерадостных личности – это были Надежда и Алексей.
Вскочив со скамьи, повелитель пернатых предстал пред их ясны очи, культурно поздоровался с доктором, отвесил невнятный комплимент его спутнице и выразительно посмотрел на два пакета, что оттягивали руку Алексея. В одном шевелилась рыба – ну, это неинтересно, а в другом служитель фауны безошибочно различил цилиндрические очертания бутылки. И сразу засуетился, кинулся к сторожу:
– Михалыч, познакомься, это мои друзья. Доктор, между прочим!
Алексей и Надежда шли по безлюдному зоопарку, и в этой тишине, изредка нарушаемой криками павлинов, юному кардиологу чудилось нечто нереальное, а пожалуй что и мистическое. Ажурные решетки вольеров и чугунные прутья клеток словно куда-то исчезли, и доктор явственно ощутил себя лицом к лицу с дикой природой. Наедине. Не совсем, конечно, ведь рядом была Надя. Но, в конце концов, она ведь его половинка – во всяком случае, скоро будет.