А фанера то тю-тю, нету, закончилась. И не скажешь воеводе об этом, он одно поймет – обман был.
– Я начал делать другие щиты, из железа. Они легче и удобнее. – Норманн с ходу придумал отговорку.
– Не скажи, был у меня железный щит, московские кузнецы подарили. После каждой сечи в ремонт относил.
– Что так? Неужели насквозь пробивали?
– Хуже, сминается от ударов.
– После ледохода жди подарок, проверишь мой щит и отпишешь.
– Испытаю, почему нет. Люди хвалят твое умение. А Царские врата! Просто чудо! Даже не верится, что сделано человеческими руками!
– Ничего сложного, кузнецы да литейщики отлично сработали.
– Не скромничай! Давеча сам архиепископу сознался, весь Новгород тебя благодарит за подарок чудесный.
Снова вляпался. О металлических щитах он ничего не знает, персидский щит лучника против стрелы – тоска. Снова придется изобретать. Одно хорошо, Ахмыл сказал о деформации, что уже наводит на определенные мысли. Кричное железо по своей природе очень мягкое, по прочности щит получится вроде кровельного железа. И закалка не поможет, не те технологии, трещины пойдут. Нормальные стальные щиты появились одновременно с кирасами, когда люди научились плавить руду. По дороге в монастырь Норманн раздумывал над вариантами изготовления. Но воображение рисовало неподъемную металлическую дверь, которую как-то раз он помогал затаскивать на третий этаж. Надо придумать свой вариант, адаптировать классический персидский щит к методике ведения рукопашного боя.
С утра Норманн собрался на торг, хотел зарисовать кремль со стороны реки. Он бывал в Новгороде двадцать первого века, но никогда не интересовался историей города. Сейчас, оказавшись здесь поневоле, поразился серьезности городских укреплений. Привычный кремль у реки, это последняя линия обороны, далее шло второе кольцо мощных стен и башен, а передовой рубеж проходил по рекам Гзень и Тарасовец. Ох, не просто пройти через три линии каменных стен и взять этот город, а с учетом окружающих город монастырей и мощного флота, захватить Новгород практически нереально. Однако военная сторона Норманна не интересовала, он собирался запечатлеть красивый вид на кремль. Кроме того, планировал сделать несколько этюдов и зарисовок местных жителей. Колоритный вид обывателей так и притягивал, просился на холст. Шубы носили мехом вовнутрь, а внешнюю сторону обшивали шелком или сукном. Причем ткань была необычайно ярких красок, главным образом алая или небесно-голубая. Послышался осторожный стук в дверь, затем в приоткрывшейся щелочке показалась голова молодого монаха.