– Мне непонятны твои обязанности.
– Я всегда должен быть рядом с тобой, передавать стряпчим твои приказы и следить за их выполнением.
– Это все?
– Нет. Я отвечаю головой за твою безопасность.
– По сути, ты адъютант?
– Не совсем так, у немцев Adjutant[14] только передает приказы своего господина.
– Я все понял, спасибо. Для начала покажи мою комнату, чтоб не тыкаться в двери слепым котенком.
– Тебе велено идти к отцу. Пошли, проведу.
– Веди. Кстати, ты сколько языков знаешь?
– Греческий, латынь, немецкий и датский.
– Латынь зачем выучил?
– Без нее никак. Все договора с иноземными торговцами пишут или по-гречески, или на латыни.
– Погоди, в Любеке пишут по-немецки.
– То Любек, и пишут готикой разве что для своих. Датские или фламандские дельцы сих знаков не понимают.
– А персы на каком языке пишут? – задал Норманн коварный вопрос.
– С ними толмачи – или греки или генуэзцы. Здесь, в Новгороде, есть Персидский двор.
– Неужели в городе много персов?
– Зачем много? Там уж семнадцать лет живет Шараф аль-Хаким Батини со своими людьми. Хорошо торгует, честно.
– Что за товар, если не может продать за семнадцать лет?
– Извини, Андрей Федорович! – захохотал Михаил Симеонович. – Не могу сдержаться. У него Персидский двор.
– Да нормально! Я не обижаюсь. Просто не знаю новгородской жизни.
– Это всем понятно, ты не отсюда, вырос и учился в Китае. Оботрешься, а я помогу.
– Как я понял, этот Шараф аль-Хаким Батини держит Персидский двор, где торгуют купцы из Персии.
– Верно. Караван приходит раз в год и через месяц возвращается обратно.
– Мне бы туда сходить, я по весне собираюсь в персидские земли.
– Это мы сделаем, невелика забота.
Что же, еще одна хорошая новость. Одно дело выискивать информацию в компьютере, поговорить с реальными персами – совсем иное.
Поднимаясь по лестнице, Норманн с интересом осматривался по сторонам. Разница с Любеком просто колоссальная. Если там голые стены крашены известью, то здесь прикрыты деревом, и не просто досками, а набран узор из плашек разных пород. Получилось некое подобие паркета из кусочков мореной березы различных оттенков, яблони, сосны и карельской березы. Второй этаж обшит липой, по которой мастерски вырезаны сюжеты из городской жизни. Прав был Максим, когда говорил о зачаточном состоянии абстрактного мышления. Резчик даже не пытался создать пространственную проекцию, фигурки людей и дома как бы налипают одна на другую. И с анатомией нелады, не соблюдены пропорции фигур, неестественные позы и полное отсутствие динамики.
– Заходи. – Михаил Симеонович без стука открыл дверь.