Большой Мартин, Рейнхардт и Карл Вейнер перенесли труп Юргена в один из домов и задумались над тем, что делать дальше.
— Кладбище на родине — не вопрос. Во-первых, Юрген очень не любил эту страну, а эти дикари могут выкопать его, когда мы дадим деру, — сказал Большой Мартин.
Карл Вернер предложил все же совершить погребение в ближайшем лесу, в сухом месте, и на могиле не крест ставить, а посадить молодую березу.
Завернутое в палаточный холст тело Юргена, привязанное бечевкой к лошади, в сопровождении трех человек, шагавших вслед за Клаусом, было доставлено и захоронено на опушке леса. Карл Вернер поработал по крайней мере полчаса, чтобы посадить молодое сильное деревце, с которого он срезал несколько веток. Он пояснил, что дерево сажается не в сезон и надо ограничить его рост в течение первого года.
Во время ночного сеанса радиосвязи Ханс Фертер спросил, транспортабельны ли раненые. Если да, то на помощь коммандос в первой половине дня отправится войсковая колонна. Егерям было приказано прибыть в Ревны.
Ханс Фертер видел, что егеря возвращаются усталыми и беспокойными. Их головы покрывали черные полумаски, на изможденных лицах еще сохранялись едва заметные следы недавнего бритья. Они выглядели нервными, возбужденными и раздраженными. Фертер подумал, что пяти дней передышки недостаточно для восстановления их сил.
И все же у них только пять дней. Уже запланирована новая операция, и Фертер заранее знал, что ее встретят в штыки. Он позаботился о том, чтобы коммандос по возвращении были удобно обустроены и накормлены. Остальное от него не зависело.
Манфред, убедившись, что его люди размещены как следует, отправился в город. Он ходил бесцельно, со страстным желанием рвануть в Миликонец, которое сдерживалось глупой стыдливостью и опасением получить отказ со стороны Клауса, не понимающего его чувств. Ему хотелось убежать от войны в его старой крестьянской одежде, с непокрытой головой. Чья-то рука взяла его за рукав. Когда повернулся, перед ним стояла Женя, которая повела его к соседнему дому.
Старуха Усыгина восседала на старом стуле и встретила его набором оскорблений. Он бросился к старухе, поцеловал ей руку, за что снова был обруган, и подошел к Жене.
— Я ждала тебя, — пролепетала девушка.
— Как ты узнала, что я вернулся в Ревны?
Затем, видя, как изменяется выражение лица Жени, он сделал успокаивающий жест:
— Нет, пусть так… я не против… Очень рад тебя видеть.
Они начали разговаривать короткими бессвязными фразами, обращая особое внимание на вопросы, которые не следует ставить, и слова, которые не следует произносить. Старуха Усыгина подогрела самовар. Потом Манфред откланялся: